Год Свиньи и другие приключения времени. Проза и стихи. Маркус Виль
умный? Конфеты не тебе, это для всех ребят. Понимаешь для всех!
– Так тут же все ребята, (такая-то, такая-то) -парировал я.
– А что у меня одна ваша группа танцами занимается? Есть ребята, которые учатся во вторую смену. Вообщем, не морочь мне голову!
– Так мы же, а не они гопак танцевали. Немцы нам хлопали, это наши конфеты, (такая-то, такая-то) – упрямо бубнил я.
Но хореограф сделала вид, что ей нужно в кабинет директору, объявила дату следующего занятия и унеслась. За ней, придерживая свой музыкальный инструмент, торопливо заковылял баянист.
По дороге домой разболелась голова, меня трусило и пошатывало. К вечеру поднялась температуру, к утру она спала, но в школу я не пошел, так как мама обнаружила за моими ушами странное покраснение. Вызвали моего педиатра (из-за хронического бронхита и склонности к туберкулезу я стоял на учете) – женщину лет пятидесяти по фамилии Шапиро. Она была очень хорошим врачом, но в то утро, выслушав маму, немножко вспылила:
– Ну что вы меня вызываете по разным пустякам? Знаете сколько мне еще адресов обходить? Ваш ребенок абсолютно здоров!
– Да? -мама недоверчиво посмотрела на докторшу – а что это такое за ушами? И главное за двумя сразу.
– Не морочьте мне голову – выдохнула доктор Шапиро после того как бегло осмотрела мои уши.
День я проходил бодрячком, дочитав «Всадника без головы», довольный тем, что прогулял школу. А вечером опять поднялась температура, лоб охватило жаром и я поплыл.
– Мамочки, а что ж делать. Юра, что ты там делаешь, тут сын умирает (папа вроде ужинал на кухне), у него 39, 5 —с испугом глядя на градусник воскликнула мама.
Если б еще запаниковал и папа, я б точно умер, но папа не долго думая, закинул мне в рот горсть таблеток и протянул стакан воды. Через пару часов температура сползла до 37, 5 но ниже уже не падала. Пока я забывался сном, Мама до глубокой ночи листала какие – то медицинские книги (о, если бы тогда был Гугл!). К утру она торжественно объявила, что диагноз найден и судя по описанию на моем теле вскоре «расцветет» корь, ну или краснуха.
– А ну-как задери майку! – приказала мама и как в воду глядела. На груди, ближе к шее успело проклюнуться три ярко красных прыщика. Увидев такие улики, мама бросилась снова звонить Шапиро.
На этот раз та вела себя по тише и раздражением не искрилась.
– Да, несомненно, это корь! – осмотрев меня заключила доктор и стала выяснять с кем я контактировал в школе. Ничего нет страшнее для детского врача, когда на вверенном ему участке вспыхивает эпидемия.
Лечение продлилось больше месяца. За это время я прочитал Графа Монте-Кристо, Анну Каренину и три тома Луи Буссенара. Вернувшись в школу я обнаружил, что с того дня, как честных советских пионеров «побрили» на конфеты все пошло наперекосяк. Никто уже не танцевал. Один из «великолепной семерки» заключил пари, что спрыгнет с третьего этажа в палисадник.