Зубы. Инъекция страха. Андрей Мерзляков
еду он продавал и на вынос. Рядом с этим ларьком был установлен автомат, где можно было приобрести батончики и лимонад, скинув мелочь в прорезь на уровне глаз. Спайк скупил всю колу там, и когда она закончилась в автомате, он просто начал сходить с ума, потому что газировки не было у него дома.
Он так грезил кока-колой, что это было как наркотик, вызывающий зависимость. Спайк подумывал наведаться в местный торговый центр и посетить продуктовый магазин. Помимо колы, ясное дело, он бы захватил ещё что-нибудь съестное. В голову сразу запрыгнули мысли о чипсах, крекерах, наггетсах и еще о всякой нездоровой пище, которую он любил.
Спайк вчера выдвинулся засветло, предварительно взяв с собою нож, бутылку воды и связку ключей.
В этой связке было столько экземпляров, что он мог открыть почти любую дверь. Раньше он этим зарабатывал на жизнь: грабил обычные семьи, которые не в состоянии были поставить сигнализацию, а ограничивались по старинке обычным замком. Спайк брал только деньги, выработав в себе принцип, не тащить какие-либо вещи из взломанных квартир. С любой аппаратурой, бытовой, видео-аудио техникой пришлось бы возиться, искать ломбарды или втюхивать местным скупщикам – так появлялась вероятность засветиться. Поэтому он придерживался одного правила: брать только деньги. Наличку.
Всё закончилось лишь тем, что он добрался до ларька, увидел, что в автомате ни батончиков, ни колы не прибавилось, мигом ретировался в своё убежище.
Сегодня была попытка номер два. Он взял теперь ещё молоток, помимо кухонного ножа.
Спайк спустился по лестнице, осматривая через пролёт этажи. Он хотел избежать неприятностей. Мертвецы становятся агрессивнее, когда видят живого. У них словно срабатывает где-то в их пустых мозгах-погремушках триггер – жажда человеческого мяса. Вгрызться в плоть и растерзать её – становится единственным смыслом существования для этих тварей.
На площадке пусто. Третий и второй этаж – никого.
В холле на первом тишина. Тоже никого.
Опрокинутый стол и разбитый горшок из-под растения, которое, лишившись земли, ссохлось, и превратилось в гербарий.
Окно разбито, но стёкла всё ещё торчат как акульи зубы из деревянной рамы. Реклама зубной пасты на огромном плакате, с фотографией, наверное, счастливой семьи. Лица у всех зацарапаны чем-то острым, остались только тела без голов.
Жуткая картина нынешней реальности.
Спайк прошёл сквозь длинный коридор в направлении выхода. Он вдруг вздрогнул, когда под ногой хрустнуло стекло. Бросился озираться, держа занесённый над плечом молоток. Потом понял, что здесь он один. Затворническая жизнь сделала его загнанным зверем, вздрагивающем при любом постороннем звуке.
Спайк открыл стеклянную дверь с непрозрачным стеклом и высунул голову на улицу.
Через дорогу виднелся торговый центр с красующимися буквами «Галактика», как и вчера. Слева горящая автозаправка, где как-то отец Спайка заправлялся, а сам Спайк сидел на пассажирском