М2. Дмитрий Александрович Берестовой
за это нельзя
получать молоко.
К сожалению, ценят
это толком с уходом,
а потом раздают
имена пароходам.
И они, как и мы,
безупречно степенны,
по волнам бороздят,
как и мы в жизни бренной.
Дым клубится из труб,
и гудок как Привет!
Пусть не легок наш путь,
лучше участи нет.
«Если баба не страдает…»
Если баба не страдает,
не ревет и не грустит,
На ночь сладкое не любит,
в общем, средний аппетит.
Ходит утром на пилатес,
маникюр, в обед – язык.
Значит, бабе не встречался
тот единственный мужик.
Тот, с носками по квартире,
тот, с щетиной по утрам.
Тот, что в горы, на рыбалку,
на войну с войны и к вам.
Ночью, в вьюгу, на рассвете,
в миг последний, роковой.
Ни какой-то Вова Путин,
не из фильма,
свой, живой.
«Лицо пчеловода…»
Лицо пчеловода,
усталый, довольный,
спускаюсь в ратраке
с горы беспокойной.
Вершина осталась
не покорена,
не страшно, в долине
есть пинта вина.
Вот завтра опять
к облакам подползу.
Отпуск в разгаре,
поляна Азау.
«В кабинке, я и облако…»
В кабинке, я и облако
ползем вверх по канатке,
и маковки Эльбруса
играют с нами в прятки.
Семейка туров крошечных
от лыжников пятает,
и в голубом просвете
орел их наблюдает.
То снег, то дождь, то солнце
сменяются друг другом.
Приятно в это время
здесь оказаться с другом.
«Человек летает в космос…»
Человек летает в космос,
на Луне оставил след.
Есть и Google, и McDonald’s,
и в деревне интернет.
Но, как прежде, летний ливень
остановит вас в пути,
если, дома зонт оставив,
вышли новый мир найти.
«Пернатые крысы помоек…»
Пернатые крысы помоек,
собиратели крошек.
Голуби-табака,
деликатес для кошек.
Символы мировой,
свадебные надежды.
Летом, весной, зимой
не меняют одежды.
И отмечая парковки,
и обновку прохожих,
Словно китайцы снуют,
как один, все похожи.
С человеком везде
век от века шагают.
Как и он, жрут и гадят,
но есть бонус – летают.
«Все мои давно в аду…»
Все мои давно в аду,
что же мне тогда бояться.
Их при встрече обниму,
будем песни петь, смеяться.
И залазия в котел,
подмигну чертям рабочим.
– Вы