Страна Живых. Алексей Юрьевич Кузьмин
дыхательный центр не сможет включиться. Вам лучше расслабиться, и постарайтесь подумать о чем-либо приятном!
– О Настеньке, например! Рэкетир, а рэкетир! Ты знаешь, сколько я по твоей милости без баб? Попробуй глаза открыть, здесь такие телки!
Второй, который за правым плечом, стал горячо нашептывать в ответ:
– Не слушайте его, Олежек! Он циничен и бессердечен! Он пошляк, отвратительный, гадкий пошляк! Он мерзавец! Он ничего не понимает! Вы будете жить, я Вам обещаю, только слушайтесь его, но на его мерзости не обращайте внимания!
Первый рассмеялся.
– Кедр совсем на лесоповале отупел. Да открой глаза, рэкетир хренов! Так, реакция на свет нормальная! Нормальная реакция, уровень насыщения крови кислородом 99 процентов! Молодец, рэкетир! Теперь рукой пошевели! Обалденно! Просто молодец!
Олег замычал, пытаясь избавится от назойливых голосов внутри черепа, начал крутить головой. Снаружи что-то происходило, он явно возвращался в сознание, уже чувствовал что-то, помимо боли, слышал звуки снаружи, не этих двух назойливых порождений черного безмолвия. Его освободили от трубки в горле, дали дышать, кричали в ухо, что-то требовали, он выполнял команды, согревался, боль уходила из его тела.
Глава седьмая
Гера просит помощи у Посейдона. Новая работа Харибды и Сциллы. Где взять мерзавцев? Олег Москаев выходит из девятилетней комы. Заманчивое предложение.
2000 год
Окрестности Олимпа
Западный склон Великой Горы меловыми скалами обрывался в морскую пучину. В иных местах обрыв представлял собой ровную, почти идеально гладкую стену, где-то – хаос огромных камней. Но попадались меж скалами и небольшие бухточки, с пляжиками из мелкой гальки. Были бухточки, укромно спрятанные в горном массиве, а были и как бы вынесенные вперед, в океан, не стесненные высокими скалами. К одной из таких бухт, расположенной на покатом мысу, далеко вдающемся в морскую пучину, вела тропинка от самой вершине Горы. Сейчас по этой тропинке шла Гера. Она спустилась по серпантину, петлявшему среди оливковых кустов, удерживающих склон от оползней, прошла по прямому пологому участку, где ветки ежевики грозили оставить ее совершенно обнаженной, спустилась до живописных развалин, поросших сухим падубом и инжиром, вышла на обрывистый склон, с которого был слышен уже шум прибоя. Теперь тропка стала совсем узкой, местами в мраморной скале оставалась только узкая площадка, куда богиня могла поставить только одну сандалию. Каменный карниз вел ее вдоль отвесного склона. В особо сложных местах на уровне груди были выбиты зацепки для рук, чтобы путник, застигнутый порывом ветра, не слетел в пропасть. Богиня не нуждалось в подобной поддержке, она спокойно шла, не обращая внимания на дорогу. Наконец, тропа вывела ее на скальный мыс. Волны диких зимних штормов слизали с этого мыса всю почву, все мелкие камни, отполировали скалу. Гера скинула сандалии, и с удовольствием пошла босиком по гладкой, горячей от солнца скале. Внизу уже были видны зеленые волны, солнце пробивало толщу