Всё исправить. Павел Комарницкий
вино не является спиртным напитком, вы хотите сказать?
– Является.
– Тогда в чем дело? Заметьте, я не употребил выражение «в нетрезвом состоянии».
Больше не споря, Алексей подписал протокол. Возразить лейтенанту было нечем. Все правильно, все верно… Для него это самоочевидная бытовуха, пьяная драка между соседями по коммуналке. Один, находящийся под воздействием спиртного несколько более, зарезал другого… Эка невидаль…
– Какой светильник Разума угас… – медленно, будто в трансе, произнесла Юля. – Родителям его надо сообщить…
– Так кто будет забирать тело? – милиционер застегивал свой планшет. – Родители? Или бывшая жена его? Ваше мнение…
– Жена… – Алексей криво усмехнулся. – Вот это вряд ли. Она его сюда, собственно, и определила. Квартиру оттяпав.
– Ясно… – впервые в глазах следователя протаяло нормальное человеческое сочувствие. – Родители, значит… Далековато старикам ехать.
– Похоронами займемся мы, – твердо сказал Алексей. – Это возможно?
– Возможно, если будет письменное согласие родителей его… раз он в разводе и все такое…
– Одна просьба, лейтенант, – медленно, ровно произнес Алексей. – Могу я увидеть этого подонка? Мне ничего не надо, просто взглянуть в глаза…
– В глаза, говорите… – следователь потер лицо рукой. – Я бы и сам не прочь, чтобы не тянуть с этим делом… Только, боюсь, раньше обеда он не прочухается. Буен оказался гражданин Чушмо, оказал активное вооруженное сопротивление работникам правоохранительных органов… Так что слегка наваляли ему ребята. Ну и принял он внутрь, я так полагаю, не меньше литра… гм… белого пшеничного вина. Так что увидеть его вы сможете разве что на суде.
На улице по-прежнему дул резкий, порывистый ветер. Хмурый февральский рассвет все-таки одолел тьму, но окружающий мир от этого так и не стал цветным. Серый, грязный асфальт, серый, грязный снег… Вот только желтые немигающие глаза окон погасли, и теперь фасады домов пялились на мужчину и женщину, стоявших на обочине, темными пустыми провалами.
– Мне заехать надо бы на работу, Леша… – жена, казалось, намертво приросла к его руке, вцепившись в локоть словно сведенными судорогой пальцами. – Клиентов обижать нельзя, не виноватые они ни в чем.
– Работать будешь сегодня?
– Я же психолог… – Юля улыбнулась одним уголком рта. – Похожа я сейчас на психолога? Так что какая работа… Нет, просто надо все делать по-человечьи, не по телефону…
– Ну, тогда я с тобой, – вздохнул Чекалов, прижимая ладонью к рукаву узкую кисть жены. – Мне на пост к восьми вечера только…
– Спасибо, Лешик… – она вновь чуть улыбнулась, одним уголком рта. – Ты прав. Не надо нам сейчас расставаться. Нехорошо, неправильно…
Обратно они возвращались на общественном транспорте, поскольку спешить было некуда, да и расходы на такси не были предусмотрены в негустом бюджете семьи Чекаловых. Алексей вспомнил милицейский УАЗ, дежуривший возле володькиного дома… бывшего… Вообще-то мог бы товарищ