Смех до слёз и… сквозь слёзы. Алексей Григорьевич Максименко
Молниеносный и бесшумный прыжок «Великого» не оставил ни какого шанса «Сухому»: от мощного удара тигриной лапы у тунгуса голова треснула надвое и он мгновенно оказался под тушей амбы. Онгонча, понимая, что следующим на очереди будет он – быстро подбежал, изловчился и вонзил лезвие длинного охотничьего ножа (пальма) прямо в сердце тигра. Амба бросил рвать тело Килтыроя, попытался лапой зацепить Онгончу, но его тело обмякло, и он сумел лишь вспахал почву острыми когтями в пяти сантиметрах от ног тунгуса.
Тигр умирал и с ненавистью смотрел на человека, вторгнувшегося на его территорию, но уже ничего не мог сделать. Его душа сопротивлялась, не хотела покидать этот мир, но уже медленно поднималась в небеса к Энекен-буга, где ей уже подготовили местечко в мешке-чемпули. Душа тигра отправилась на небо, а Онгонча, едва уняв дрожь в руках после схватки с диким зверем, склонился над телом своего товарища. Килтырой, не смотря на страшные раны, ещё был жив и приневзмогая боль во всём теле, взял клятву с Онгончи, что тот доставит добычу в стойбище и не оставит его семью без опеки.
Уцелевший в двух последних битвах с юкагирами и тигром, охотник, соблюдая традиции тунгусов, сделал прокол в грудине пса, запустил ладонь в разрез и оторвал аорту маламута. Затем, набрав в берестяную посудину горячей крови собаки, Онгонча сделал несколько глотков, развёл ритуальный костёр, и со словами: «Как собака корчится в огне, так пусть будет и со мной в годичный срок, если я не выполню клятву, данную Килтырою!» – бросил труп маламута в огонь костра.
Похоронив товарища и соорудив из подручных материалов подобие чучела оленя, Онгонча снял шкуру с убитого тигра, соскоблил с неё лишний жир, скатал поклажу и отправился в сторону родного стойбища. Ему предстояло преодолеть расстояние в восемьдесят с лишним вёрст, и на этом пути Онгончу могли поджидать всевозможные трудности и сопасности. И, если бы не уцелевший в битве с юкагирами олень, то учитывая тяжесть груза – возвращение охотника с добычей, было бы весьма проблематичным.
Тунгусы (эвенки) хорошо разбирались в особых знаках, существовавших на охоте, которые предупреждали об опасности. Молодому охотнику, уцелевшему в битве с юкагирами, по пути следования к своему стойбищу попадались следы человека, поверх которых лежала сухая палочка – этот знак предупреждал, что дальше идти нельзя. Если бы Онгонча был не осведомлён о значении стрелы, торчавшей концом вниз из зарубки на дереве, то он точно бы попал под выстрел лука-самострела. А, через несколько шагов от расставленного самострела, он увидел чуть скошенную стрелу, смотрящую концом вверх, и понял, что охотник, оставивший самострел, находится далеко от этого места.
В начале второго тысячелетия, воинственный и многочисленный народ – якуты, вторглись во владения тунгусов и разделили этнос на восточных эвенов и западных эвенков. Но, с приходом в регион русских вооружённых