Монастырь. Баян Ширянов
Степановичем бумагах, – будем бычить или блатовать?
– Да, как обычно… – без тени улыбки пожал плечами Мотыль.
– Ты, Мирон, с ними тут не панибратствуй. – сурово предупредил Главная Скотина.
– Да ладно, – отмахнулся Петр Андреевич, – Они ж нормальные мужики, только судьба не подфартила…
Но сказано это было уже в спину Покрышкину. Главный скотник, не прощаясь, быстро улепетывал к воротам, словно его на буксире притягивал запах свинарника, а вонь бензина и машинного масла являлась для него отталкивающим концом магнита.
– Как на счет чихнуть перед работой? – теперь Мирон уже говорил совершенно серьезно.
– Положительно. – кивнул Николай. Мотыль присоединился к этому мнению.
Банка с чифирем прикрытая фольгой уже стояла на ящике прямо за воротиной гаража. Николай никак не мог понять, как Мирону удается запарить чай в точности к приходу бесконвойников так, что тот успевал настояться и при этом не простыть.
– Вроде, нормально запарился… – Петр Андреевич поднял банку и посмотрел на просвет. Стаканы стояли тут же, рядком. Сняв импровизированную крышку, Мирон, почти не глядя, разлил литровую емкость по хапчикам. На дне еще оставалась заварка с нифилями и банка встала на прежнее место.
– Сдвинули. – кивнул сам себе бывший зек и отпил два маленьких глоточка. Мотыль и Кулин последовали его примеру. Несмотря на то, что здесь каждому досталось по целому стакану заварки, все, по укоренившейся привычке или негласной тюремной традиции, пили именно по паре глотков.
Николай с удовольствием глотал горячий терпкий настой, чувствуя, как чифирь постепенно начинает действовать, прогоняя остатки сонной одури, заставляя сердце биться чаще и радостнее. Даже холодный и промозглый утренний воздух стал казаться не таким противным. На Кулина нашла благость. Он, на краткие мгновения примирился с окружающей его действительностью, почувствовал в своем пресном существовании какой-то вкус.
– Теперь о деле. – произнес Мирон когда пришла пора разлить остатки чихнарки. – Тебе, Мотыль, с утра надо сделать несколько ходок на станцию. Там два вагона с удобрениями стоят уж больше суток…
Станция, о которой говорил Петр Андреевич, была сортировочной станцией местной железной дороги. То, что Сергея посылали именно туда говорило о том, что Мирон не сомневается в надежности Мотыля. Кулина это не огорчало, Мотылькову до откидона оставалось не больше трех месяцев, он уже и заяву на волосы подписал у замполита и теперь щеголял короткой, но прической.
– Теперь ты, Куль… – повернулся Петр Андреевич к Николаю. – Разнарядка такая: две ходки со щебнем для твоих приятелей. Потом заскочишь в овощехранилище и забросишь к себе в лагерь картошку и все такое прочее…
Мирон говорил, а Кулин запоминал и прикидывал, где и как во время этих работ можно схалтурить. Так, гоняя за щебнем, обратно можно было захватить навоз и спихнуть его дачникам. А уж ездкой в зону сам Бог велел воспользоваться. ГАЗ Николая