Она не умела стрелять. Ирина Сотникова
его ожидал крайне неприятный сюрприз. На пороге стояли три чемодана и объемистый пакет с обувными коробками, за ними стеной возвышалась Валентина Захаровна. Вечно страдальческое лицо ее было перекошено от злости.
Жорик опешил. Это еще что за новости? Взяв себя в руки, он преувеличенно вежливо попросил:
– Дайте, пожалуйста, пройти.
Она агрессивно уперла руки в бока цветастого махрового халата с крупными красными маками и, сощурив такие же бесцветные, как у дочери, глаза, процедила сквозь зубы:
– Ну что, натрахался, козел? Никуда ты больше не пройдешь. Забирай свое барахло и сваливай.
Жорик поджал нижнюю губу.
– С чего бы это? Не имеете права, дорогая теща, я здесь прописан.
Она достала из кармана розовый бланк, помахала перед его лицом.
– Я тебе, тварь, больше не дорогая теща. А насчет прописки – чтобы в течение месяца духу не было, иначе выпишу через суд.
Жорик похолодел. Такой прыти он от своей вечно страдающей родственницы никак не ожидал. Перед ним стояла взбешенная фурия, готовая вот-вот вцепиться в лицо. Глаза ее метали молнии, крашеные волосы воинственно торчали во все стороны, вид был угрожающим и комичным, но ему стало не до смеха.
– Ну? – она сделала резкий шаг в его сторону, притопнула ногой, Жорик испуганно отшатнулся. – Вон! – он трусливо отступил назад, к машине.
С трудом приподняв тяжелые чемоданы, Валентина с силой выпихнула их за калитку, и, не говоря больше ни слова, громко захлопнула железную дверь – так, что по забору прошла волна и посыпалась штукатурка. Из соседних домов вышли перепуганные последними событиями соседи и, вытягивая шеи, стали наблюдать за происходящим. Красный, как рак, Жорик начал аккуратно укладывать чемоданы в багажник, один из них оказался не застегнут, содержимое вывалилось под колеса машины. Этого еще не хватало! Стоять посреди улицы и собирать с грязного асфальта мятое исподнее – более мерзкого позора он в своей жизни еще не переживал.
– Ч-черт! – злобно прошипел Жорик. – Да будь ты проклята, ведьма, вместе со своей недоделанной дочерью.
Подошедшая со спины бабуля тихо проговорила:
– Нельзя проклинать, молодой человек, беда будет.
– Да пошла ты, карга, отвали, – подвинув бабку, Жорик со злостью запихнул в багажник с трудом закрытый чемодан и добавил, – тебе что, старая, больше всех надо? Твое место давно на кладбище!
Бабка молча плюнула на его дорогие брюки и пошла прочь. Он хотел ее догнать – кулаки чесались избить паскуду, но вокруг собрались люди, с интересом разглядывая Жорика и его чемоданы. Даже в окнах напротив белели удивленные любопытные лица. Он быстро огляделся вокруг, не осталось ли чего ценного, аккуратно закрыл багажник, сел в машину и резко тронулся с места. Пусть подавятся! Никогда больше он не вернется сюда, даже если эта сука теща будет перед ним ползать на коленях и умолять помочь. За такое оскорбление надо наказывать жестоко, и он их обязательно накажет.
…Солнце