Полоса отчуждения. Евгений Кулькин
с минуту или две помелькала ресницами, но слезу не добыла.
И в это время раздались звонки.
Сперва на мобильный. Потом в дверь.
Он пошел открывать, говоря с женой.
На пороге стоял парень.
– Вот ты где? – сказал, – и Максим понял, что это сын Светы.
Когда они ушли, он еще говорил.
Рассказал Вере, как довез до Камышина старушку – узницу Освенцима.
Как она рассказывала об ужасах тех дней.
А на обратном пути ему тоже повезло.
Одну семью довез до Горного Балыклея. Другую до Дубовки. Да и оттуда в Волгоград прибыл не пустым.
– Насыщенный рейс получился, – почти как Федор сказал он.
Окончив говорить, он доел блинчики и улегся на диван, подставив свое сытое внимание под бликование телевизора.
Показывали матч по регби.
Терпеть не мог он этот вид единоборств.
Что-то в нем было от тупости и бесполезного упорства.
Уже подумав так, вспомнил, что подобная оценка, собственно, принадлежит не ему, а все тому же Доронину.
«Бугаиный вид спорта – говорил он. – Не кто кого перехитрит, а кто кого обкогтит».
Было лень вставать и переключать канал.
Да и выключить телевизор тоже.
И в это время в дверь поскреблись.
Не позвонили, не постучали, а именно «поскребышили», как сказали бы в «Леспромхозе».
Почти матюкнувшись, Максим поднялся. На пороге стоял муж Светы.
– Ты меня, – сказал, – дюже не казни. Но похмелюга-подлюга в петлю кинуть норовит. – И, облизнувшись, спросил: – У тебя ничего нету?
– Да откуда? – вырвалось у Максима. – Я и вкуса водки не знаю.
– Бедный, то есть богатый, – сказал муж Светы. – Значит, до ста лет хочешь прожить?
– Да уж сколько придется.
Его раздражал этот пьянчуга – и каким-то параллельным пластом мышления он пожалел Свету.
Ведь вон какая она ладная да приглядная.
И рядом вот с этим голодранцем.
Максим вытащил полусотку и сказал:
– Иди похмелись.
А когда он ушел, стал ждать.
Ждать именно Свету.
Чтобы утешить.
Но она не шла.
И когда он было совсем собрался лечь спать, в дверь поскреблись. Он рывком отворил ее, думая, что это опять муж Светы.
Но перед ним возникла она.
В «халатике на босо тело», как любит говорить Федор.
8
Соитие было без предисловий.
Жажда с жаждой сошлись, сперва в рукопашную – это когда он проверял качество ее грудей и ягодиц, а она вытворяла с изножием разные невероятности.
И все еще руками.
Пока не припала очередь губам.
По телевизору в это время показывали состязание экстрасенсов. Кто-то находил иголку в стоге сена. Кому-то привиделся сам Наполеон.
А некоторым грезилось, что скоро состоится конец света.
«Света! Света! Света!» – забилось в его сознании.
А изнеможение все не приходило.
И на фоне этой страстности он – поочередно – вспомнил и Подругу Жены, и Елену Миновну.
Обе