Ожидаемое забвение. Виктор Ростокин

      Болезненною желчью глаз белки окрашены,

      Он курит, долго курит и молчит.

      Смертельно болен – этим-то и страшен,

      И страшен тем, что слезно не кричит,

      О помощи к народу не взывает,

      Народ сам по себе… Чего ж пенять?!

      А то, что он умрет, об этом знает,

      Умрет, возможно, нынче… или утром в пять.

      Умрет, возможно, здесь, на обочине тротуара,

      Без истошного вопля – никто все равно

      Не откликнется, не наклонится.

                                            Будто от грозового удара,

      Испустит дух мгновенно, как в военном кино.

      Зачем он на виду, на неудобном месте

      Угнездился? Какая блажь или цель?

      Подаяний не просит. А не тайною ль местью

      Его полнится душа, но никак не отыщет щель,

      Дабы выйти наружу – то ль жене предназначена,

                                                                         другу,

      Или белому свету всему, иль себе самому?

      Ведь человеческая жизнь вращается

                                                    по извечному кругу,

      И этот принцип вовек не разгадать никакому уму.

      Какого там черта разгадывать…

                                         Шел, сам не ведал куда,

      Почуял, что силы убывают стремительно,

                                                       взял и сел,

      Где настигло, дабы хотя бы чем-то

      Казаться живым человеком

                                      (а это надо делать завсегда!),

      Он одну за другой стал курить сигареты.

                                                  Тем и уцелел.

      Тем и продолжил земную жизнь.

                                        Хоть далеко несовершенно,

      Даже топорно. Но все же с кое-какими

                                             признаками, приметами

      Продолжающегося существования,

                                           не думая о лишениях,

      О том, что был не однажды убит

                                       и сам убивал кастетами.

      Теперь вот один. Если Богу будет угодно,

      Пусть не медлит… Этим окажет высокую честь!

      Если побрезгует, то – к сатане…

                                           Сегодня это модно —

      Ему служить. А заодно осуществить-исполнить

      Ту смутно брезжущую в сознанье мысль

                                                   о тайной мести,

      Предназначенной жене, другу,

                            или белому свету всему,

      Или себе самому.

      Теракты, теракты.

      Как взрывы страшны!

      Теракты, теракты.

      Горит полстраны!

      И кровь на асфальте.

      Беда велика!

      И мертвая чья-то

      В мозолях рука,

      На ней у запястья

      С браслетом часы —

      Подарок на счастье?

      Для