Чудовища были добры ко мне. Генри Лайон Олди
резким движением сбросив одеяло, сел на лежанке. Голова закружилась, но Танни не подал виду. Спустил ноги на пол, сунул забинтованные ступни в широкие «топтуны» из войлока. Со второй попытки ему это удалось. Накинув на плечи тулупчик, кисло пахнущий овчиной – им Танни укрывался поверх одеяла – мальчик в сотый раз удивился: «Как Эльза не мерзнет? Горячая, должно быть…» В каморке госпитального барака, по счастью, отдельной, гуляли сквозняки. Жаровенка в углу воевала с ними без особого успеха. Мало кто соглашался на размен зимой. Это считалось дурной приметой. Но отец Танни сражался за каждый грош, и зимняя скидка перевесила суеверие.
– Хочешь, я возьму тебя под руку?
– Нет, – буркнул Танни, едва сдержав вожделенное «хочу!»: – Что я, маленький?
Маленький или большой, вставал он с превеликой осторожностью, держась за стену. Шершавое дерево под ладонью – не загнать бы занозу! Голова кружилась, в единственном глазе на миг потемнело. Накатила дурнота. Не отнимая рук от стены, он сделал шаг. Противно заныли пальцы на ногах. Пальцев у него больше не было, но он до сих пор чувствовал их. Пока мальчик лежал, отсутствующие пальцы не болели, только чесались.
Иногда Танни казалось, что он даже шевелит ими.
Ходить без пальцев было трудно. Танни качало, как дерево в бурю. Приходилось ковылять раскорякой, ступая на пятки. Грохнешься на пол перед сивиллой – стыдоба! Мужчина, называется… Ничего, он справится. Лекарь обещал, что со временем и Танни притерпится, и походка наладится. Второй шаг… третий… Ухватившись за край стола, крепко сбитого из неструганых досок, Танни опустился на табурет. Выдохнул с облегчением. Получилось! Вчера он, помнится, упал. Но после, когда Эльза ушла, заставил себя проделать путь от лежанки к столу и обратно десять раз. Пока не уверился, что больше не упадет.
– Молодец, – улыбнулась сивилла. В ее улыбке дремали мир и покой. – Ты быстро идешь на поправку. Три-четыре дня, и отец заберет тебя домой. Ладно, завтракай. Днем я еще загляну.
– Когда?
– Пока не знаю. Не скучай!
Скрипнула дверь. Была сивилла – и нет ее. Танни снова вздохнул. Сможет ли он когда-нибудь двигаться так же легко? Конечно, со временем он привыкнет ходить беспалым. А еще ему обещали сделать особые башмаки. Вчера приходил сапожник, бородач разбойного вида. Снимал мерку – как с благородного. Гордись, говорил. Тебе, сопляку, обувь по ноге делают, на заказ! Уходя, подмигнул: «Надейся, парень! Старый Шуан не подведет. Такую обувку тебе сварганим – горным козлом скакать будешь!» Танни едва сдержался, чтобы не показать сапожнику кукиш. Грузчику горным козлом скакать ни к чему. Вот равновесие держать – это да. Отец говорит: сила – хорошо, но без верного баланса в нашем деле – каюк.
Каша была вкуснющая, с салом и морковью. Хлеб – белый, воздушный, только из печи. Как у господ! Не зря отец кучу денег за размен отвалил. Семь лет копил… Вот отвар целебный – дрянь редкостная! Горький, и воняет… Надо пить, велел себе Танни. Иначе лишнюю седьмицу в госпитале проваляешься. Тут, правда, кормят на убой, и Эльза, опять же…
Но лучше уж поскорее домой!
С