Путешественник. Гэри Дженнингс
что-нибудь выдумать. Только marcolfo, который поверил женщине, поверит мо ряку!
С этого времени я терпеливо, но вполуха слушал россказни моряков о чудесах на суше, однако продолжал с вниманием прислушиваться к их советам насчет того, что надо делать в море во время плавания. Я узнал, что некоторые вещи они называют между собой иначе, чем простые люди, – так, например, маленькая черная, как сажа, птичка, которую в Венеции называли буревестником, мореходы именовали pet-relo – «маленький Пьетро», потому что она, как святой, казалось, могла разгуливать по поверхности воды. И еще я выучил стишки, по которым можно было предсказывать погоду:
Sera rosa e bianco matino:
Alegro il pelegrino.
В них говорилось, что если на закате небо красное или утром белое, то это предвещает хорошую погоду на море, а следовательно, благоприятно для странников, пилигримов. Я узнал, как надо забрасывать scandagio – веревку, размеченную по всей длине белыми и красными лентами, – для того, чтобы измерить глубину под килем. Я научился переговариваться с другими судами, проходившими мимо, – мне разрешили это сделать два или три раза, поскольку в Средиземном море плавало множество кораблей. Я кричал на sabir в рупор:
– Счастливого плавания! Что у вас за корабль?
Следовал глухой ответ:
– И вам того же! «Святой Санг» из Брюгге, мы возвращаемся домой из Фамагусты! А у вас что за корабль?
– «Анафесто» из Венеции, мы плывем в Акру и Александрию! Счастливого плавания!
Корабельный рулевой показал мне, как с помощью замысловато переплетенных веревок он одной рукой управляет обеими огромными прави́лами, которые опускались с обеих сторон до самой кормы.
– Однако в плохую погоду, – сказал он, – требуется по рулевому с каждой стороны, и они должны обладать сноровкой, чтобы по-всякому вращать румпель в соответствии с командами капитана.
Рулевой разрешил мне постучать его колотушками, когда гребцов на веслах не было. А подобное случалось постоянно: пассат дул почти непрерывно, так что для того, чтобы прокладывать курс корабля, весла почти не требовались. Поэтому гребцы в этом путешествии лишь дважды занимали свои места: в самом его начале, когда вывели нас из бухты Маламоко, и под конец, когда они провели корабль в порт Акры.
– Этот способ называется zenzile, – сказал мне рулевой. – По три человека на каждой из двадцати скамеек, расположенных по обеим сторонам судна.
Каждый гребец работал отдельным веслом, которое вращалось в уключинах. Таким образом, самые короткие весла крепились в центре судна, самые длинные – снаружи, а средние располагались между ними. И матросы при этом не сидели, как другие гребцы, например, на buzino d’oro дожа. Они стояли, опираясь левой ногой на скамью, занося весло вперед. И откидывались обратно, когда делали мощные гребки, приводя в движение корабль сериями стремительных бросков. Рулевой при этом ударял колотушками – сперва медленно, а затем все быстрее и быстрее, по мере того как ускорялся ход корабля; обе колотушки издавали различные звуки, так что гребцы на каждой стороне знали, когда