Осталось жить, чтоб вспоминать. Ольга Григорьевна САТОСОВА
холодец или студень, только приготовленный из баранины в виде горячего первого блюда. Я также в первый раз видела и ела натуральную, не разбавленную молоком или кефиром, как это часто принято делать в наших магазинах, сметану. Товарищ Морозкин ставил тяжёлый нож с металлической рукояткой в крынку со сметаной и говорил мне: "Видите, Ольга Григорьевна, какая густая сметана – нож стоит вертикально и не падает."
А на десерт нас угощали калмыцким чаем, фруктами, арбузами или мёдом.
После каждого очередного визита к школьному директору багажник "Лады" товарища Морозкина заполнялся всё новыми и новыми дарами и преподношениями в виде бараньих, куриных, утиных и гусиных тушек, бидончиков со сметаной, банок со сливками и мёдом, но делались все эти "подарки", я думаю, от души и от чистого сердца – во всяком случае так это выглядело со стороны незаинтересованного наблюдателя.
"Чрево" "Лады" заполнялось так быстро, что при последних визитах товарищу Морозкину уже приходилось отказываться от тяжёлых и крупногабаритных подарков – брались теперь уже в салон машины только красивые бутылочки с разным количеством "звёздочек" на их этикетках (похоже, это были бутылочки с армянским коньяком).
На последних километрах "Лада" напоминала беременную женщину, готовую в любой момент разродиться от бремени. Мы ползли черепашьими шагами, и при каждом ухабе или кочке на дороге машина издавала жалобный вскрик "роженицы".
Наконец мы добрались с товарищем Морозкиным до села Приютное. Он остановил свою машину около здания интерната, где временно жили все приехавшие по распределению молодые специалисты, их было 7 или 8 человек. Когда секретарша в Министерстве говорила о 2-х приехавших специалистах, она, скорее всего, имела в виду выпускников университета, а не педагогических училищ.
Каково было удивление и неописуемая радость на лице Лены, когда она во мне увидела знакомое лицо, которое ей попадалось в течение 5-ти лет учёбы то в коридорах, то в аудиториях нашего университета.
Пока не приехали постоянные обитатели этого интерната, мы где-то около недели все вместе жили в этом заведении и по ночам, как могли (даже милицию вызывали), держали оборону против местных молодчиков, пытавшихся прорваться в здание интерната.
Я получила работу сразу в 2-х школах и вела уроки английского языка, но по документам я относилась к 8-летней школе.
Директор школы, Пётр Михайлович, очень внимательный и приветливый человек, проявил отцовскую заботу обо мне, как о близком человеке, в результате чего я одна из первых приехавших выпускников получила комнату в 2-х этажном сером кирпичном семейном общежитии.
Пока я занималась своим благоустройством и упорядочиванием расписания уроков с завучами 2-х школ, чтобы у меня оставалось время дойти из одной школы в другую, при этом не опоздав на уроки в 1-ю и во 2-ю смену, мысли обо мне самой и мои душевные муки и терзания отошли на 2-й план…
Но как только моя жизнь, как молодого специалиста, наладилась и стабилизировалась – я утрясла