Осталось жить, чтоб вспоминать. Ольга Григорьевна САТОСОВА

      – Оль, мне не до шуток сейчас, – грустно и со слезами на глазах ответила Елена. – Что же делать?

      – Лена, ты уезжай! А я уж буду опять своим хрупким телом "амбразуру" закрывать, – предположила я, как далее будут развиваться события.

      – Зав. РОНО обещал, что не даст мне трудовую книжку, – возразила коллега.

      – Лена! Какая трудовая книжка! Всего 2 месяца работы. Знаешь, – подумав, как дальше действовать, предложила я Елене свой вариант. – Мы сейчас пойдём к товарищу Морозкину или к моему директору и будем сообща решать этот вопрос. Мне в Элисте министр обещал, что через год отпустит меня и выдаст на руки трудовую книжку с соответствующей записью в ней. Но ты ведь, Лена, понимаешь, это была всего лишь устная договорённость со мной, а надо как-то документально оформить наше соглашение … И я знаю, как это сделать.

      – И как же собираешься дальше действовать, – удивилась Елена забившему из меня фонтану идей.

      – Я соглашаюсь взять все твои часы, хоть могу и сдохнуть к концу учебного года, не дожив до светлого дня получения трудовой книжки. НО…товарищ Морозкин даёт нам честное-пречестное слово и при нас, в присутствии 4-х человек, оформляет заявку на 2-х преподавателей иностранных языков на следующий учебный год. Один документ у него остаётся, а другой – у меня. Ну, как? Сойдёт такой вариант решения наших проблем? – спросила я Елену Прекрасную.

      – Осталось теперь лишь проверить на практике, – согласилась со мной Елена. Мы тут же отправились осуществлять наш совместно разработанный план.

      К счастью, получилось всё так, как мы с Леной разработали и запланировали.

      Лену на следующий день, как ветром степным сдуло, а я честно тянула свою лямку до конца учебного года.

      Я уже не сомневалась, что будет подана заявка на новых 2-х преподавателей со стороны РОНО. Нормальный человек, а товарищ Морозкин производил впечатление как раз такого нормального человека, понимал, что одному преподавателю просто физически невозможно иметь почти 3 ставки часов – это даже по КЗоТу запрещалось, а иногда было наказуемо.

      Итак, за свою будущую свободу я уже не волновалась. Можно сказать, что после этих французско-алжирских событий я могла уже жить спокойно, если бы не моё печальное прошлое, которое не оставляло меня в покое.