Холодное солнце теплой зимы. Кински Йосси
что прерываю, могу я с вами переговорить с глазу на глаз? – спросил Эдуард, смотря на Палыча.
Проводник пробубнил что-то так, чтобы услышали только сидящие за столом. Сидящие тут же с ухмылкой оглянулись на прервавшего застолье мужчину.
– Ну, что ещё? – недовольно скривил губы Палыч, от которого разило дешёвым коньяком и шпротами.
– У меня к вам просьба. Не могли бы вы найти для нас другое купе? – вежливо попросил Эдуард, стараясь держать в узде священный гнев обманутого потребителя.
– Ещё чего! Свободных мест нет. Тем более для вас с вашей спутницей, – резко возразил просителю именинник. – Мало того, что взял её без документов – на свой страх и риск, между прочим, – так чего доброго эта цыганка стащит у пассажиров что-нибудь. Вообще, я бы вам не советовал выпускать её из купе. Такой интеллигентный человек, а водите знакомства с асоциальными элементами. Учтите, я не допущу краж во вверенном мне вагоне.
Что-то щёлкнуло от этих слов внутри Эдуарда. Какая-то дверь с вывеской «не беспокоить» вдруг открылась, и оттуда, сонно зевая и потягиваясь, вышли смелость и отвага. «И откуда что берётся?» – успел подумать Эдуард, когда взял проводника за грудки и прижал к закрытым дверям купе. По-видимому, события последних двух суток пробудили в нём первобытные мужские инстинкты, доселе погребённые под толстым слоем хорошего воспитания.
– Слышишь, сморчок! – смотря прямо в глаза проводнику, сказал Эдуард и тут же подивился собственной дерзости. – Ещё раз вякнешь нечто подобное, и я размажу тебя по стенкам вверенного тебе вагона. Когда ты сдирал с меня тройную цену за четыре места, ты был сама вежливость. Забыл уже?
– Да я что? Я ничего. Просто действительно мест нет, – испуганно затараторил проводник.
– Так бы и сказал… – произнёс Эдуард и, для профилактики подержав проводника в таком положении ещё несколько секунд, разжал руки.
Возвращаясь в своё купе, Эдуард ещё думал о случившемся. Ещё никогда, по крайней мере пребывая в трезвом состоянии, он не позволял себе такой бестактности по отношению к людям. Чуть выпив, он становился неуправляемым, раздражительным и даже агрессивным человеком, его характер менялся на прямо противоположный. Но что случилось сейчас? Он же был абсолютно трезв. Хотя нет. Он был влюблён, а опьянение любовью, получалось, действовало на него так же, как и алкоголь. Какая-то гордость за самого себя поднялась изнутри и вызвала довольную улыбку. Должно быть, именно так себя чувствовал первобытный мужчина, только что спасший свою пещеру от саблезубого тигра. И сейчас, словно человек, сделавший себе новые коронки на зубы и теперь привыкающий к новым ощущениям во рту, Эдуард тревожно прислушивался к новому осознанию самого себя. В таком углублённом в собственные мысли состоянии он подошёл к своему купе и услышал весёлый Лилин смех.
– Дорогой, ты вернулся? Знаешь, Пашка оказался очень интересным собеседником, – улыбаясь одной стороной лица, обратилась к Эдуарду Лилия.
– Пашка? – удивился Эдуард.
– Да, так зовут меня друзья, – отозвался Павел.
– О,