Исход. Константин Андреевич Покровский
с торца здания, он направился в сторону ближайших домов. Собаки, разбуженные шумом, затянули надоедливый лай то замолкая, то снова начиная эту беду по разным уголкам села.
– А-а! А-а-а! – ревел Толя, донимая собак, ругаясь матом на каждую новую партию. Зацепившись за забор крайнего дома, он остановился и заметил высокую фигуру, двигавшуюся к берегу. Нужно было скорее догнать её.
Ускользающий силуэт никак не откликался и не хотел ждать. Наоборот, припустив шагу, почти бегом двигался в сторону моста. Толя, хрипя прокуренными легкими, запыхаясь, старался нагнать убегающего. На мосту погоня прервалась. Скопившийся туман совсем отрезал обоих и Толян остановился, сплёвывая под ноги мокроту, выпрыгивавшую из груди. Улёгшись на отсыревшие доски, он достал несколько горстей воды, похлебал, потёр лицо, высморкался и, полежав так, поднялся на «заречное».
4
Накануне вечером, оставленная дождём в своей комнате, Катя терпела непрекращающийся зов матери. Новое увлечение вязать крючком отвлекало от многого и призвано было раскрасить её жизнь. Кружок в лето не работал, в школе оставили целые мешки разной пряжи, недовязанных кусков и полезных для ремесла вещей. Один мешок и коробку к нему руководительница кружка отдала Кате насовсем и девочка теперь по картинкам и схемам пыталась себе что-нибудь связать. Принесённое прятала от матери под кроватью, опасаясь, что та может забрать, увидев что-то годное навынос. «Что тебе?» – ответила раздраженно Катя, не желая продолжения материных приставаний.
– Доченька, отправь меня куда-нибудь, – прозвучало тут же стонущим голосом, уговаривающе, прижалобно, от чего делалось совсем противно.
– В каком смысле «отправь»?
– Надоела я тебе. Я себе надоела. Никакой пользы от меня. Я не хочу жить. Ты скоро вырастишь, бросишь меня. – минуту обе молчали. – Куда я потом? Кому я буду нужна? – затянула она прихныкивая.
– Так ты о себе печёшься! Отправляйся куда хочешь!
– Нет, доча, не кричи на меня. Помоги мне. Я тебе не буду мешать.
– Как ты мне надоела! – резко закончила Катя и запнула свою работу обратно под койку. Она была сильно недовольна получавшимся рисунком, дорожки плясали, разбивая ряды, к тому же на целую вещь одинаковых нитей не хватало, а что делать из кусков она ещё не сообразила.
– Вот и я говорю. Отправь! Отправь! И не помру никак… – мать принялась за старую песню.
Через некоторое время, послышались поскуливания, переходящие в дурное, воющее пение. Катя расплакалась. «О, Боже!» – не выдержав, она выскочила на улицу.
На дворе было уже темно. Девочка стояла долго, совсем без мыслей, глядя в темноту. Озябнув, она вернулась обратно в дом. В комнате матери было тихо. Катюша легла в свою кровать, но так и не уснула. Навертевшись и устав от слез, она сидела, обняв колени и ждала утра.
Еле уловимый посторонний шум с улицы заставил прийти в себя и прислушаться. На улице, с обратной стороны дома Катя услышала шаги, которые приблизившись к стене, затихли.