Исход. Константин Андреевич Покровский
к крыльцу, пронизывая административный комплекс, вела асфальтированная дорожка метров в семьдесят длинной. Должно быть, по задумке архитекторов, путь к главному входу предназначался для больших и важных делегаций, которые могли идти одной шеренгой не менее чем из восьми человек, чувствуя локоть и не мешая друг другу, или проезжать на автомобиле, для чего со стороны въезда были сконструированы двустворчатые ворота и проложен отдельный подъездной путь.
Прямо у входа в здание церемонную дорожку пересекала поперёк и чуть наискось другая полоска, заметно уже главной, но тоже огороженная беленными бордюрами, проложенная для трудящихся, бегающих по штабам коллективного труда. Так подумать: почему поперёк, а не продольно, не рядом? Но рядом – как это? Это и бессмысленно, и неправильно. Что значит продольно? Никакой конкуренции в этом смысле. Гениальная простота вещей, вкладываемых в сознание, заключена в разделении, распределении, в тех самых «сверчках и шестках». Поперёк – значит все на виду. И весь процесс как на ладони. Дорожка поменьше была насыщена движениями рабочего класса, жилка, соединяющая ткани и органы одной системы.
Правее от «колхоза» находился мемориал с именами погибших во время Великой Отечественной, Вечный огонь и самый главный и высокий памятник (всего было в селе их пять). Солдат, опустивший ППШ, и женщина-крестьянка, снявшая шаль, держали знамя, пристально вглядываясь в даль, в будущее, на пути которого, сразу за асфальтированной улицей, стояла двухэтажная школа.
Архитектурное исполнение учебного заведения в лучших традициях повторяло букву «П», ножки которой были увешаны дополнительными корпусами, несимметричными и неравномерно развитыми крыльями: левое одноэтажное занималось начальными классами, а правое (на вырост) состояло из спортзала и просторной школьной столовой.
Кирпичная птица отказывалась смотреть прямо в лицо главенствующему в строительном ансамбле, стояла к нему боком и парадным своим входом уставилась на реку. Она сейчас уже высиживала тех, кому трудно будет задуматься, и кто не повторит больше путь по той самой второстепенной и наиболее оживленной дорожке к «колхозу».
Сразу за школой, внутри также аккуратно отгороженной территории, не меньше трех гектаров, находился стадион и дендросад, поглотивший коллекционной растительностью другой памятник: возбужденные красноармейцы, набившись вокруг «Максима», показывали руками на заросли, за которыми оказывалась встроенная школьная библиотека и открывались огромные окна спортзала.
До строительства школы, надо понимать, друг на друга смотрели цементно-бронзовые представители двух эпох, плотно вжавшиеся в короткий и жестокий тридцатилетний период своего прошлого. Видимо чего-то смущаясь, школа упрямилась смотреть в ту или в другую сторону, отдав многочисленные окна ходу солнца, то и дело заливающего их оттенками краснеющих своих закатов и рассветов.
За спиной колхозной администрации было уютно, низкоросло, одноэтажно. Там,