Последние капли радуги. Алек Янц
разделились, привычным движением обвив талию и плечи гостьи. Полина протянула руку, Поль вложил в нее косяк, и девушка коснулась им губ Марии, – Тебе это как раз не помешает.
– Спасибо? – не размыкая губ, промямлила девушка, – Не хочу. Не люблю это. Простите.
– Полюбишь, – многообещающе проворковала Полина, приковав взгляд карих глаз, кажущихся почти черными в полумраке зала.
– Как твое здоровье? Поль сказал, что ему пришлось притвориться тобой, потому что ты не могла прийти, и…
– Поль сказал? – брови сестры взметнулись вверх, и молодой человек поспешил объясниться.
– Она сама поняла, кто я. Честно.
– Сама? – тонкие светлые брови взметнулись еще выше, – Это невозможно.
Мария кротко улыбнулась.
– Вовсе нет. Это просто.
– Да у нас тут супергерой! Кольчужный человек, ты ли это? – несмотря на веселый тон, рука сестры, обвивающая чужое плечо, дрогнула, и Поль ясно это видел. Их взгляды пересеклись, мысли сошлись в одно и оба встревоженно, беззвучно заметили:
«Звучит знакомо».
– Знаешь, тебе очень идет это платье, – только Поль мог слышать, что голос любимой сестры дрожит, как лист на ветру. Для остальных он мог быть любым – веселым, кокетливым, уверенным – но не дрожащим, – Не удивительно, что Ромочка положил на тебя глаз.
– Ромочка?
– Тот парень, что лапал тебя в толпе, – уточнил Поль, весело замечая, как в ужасе расширились карие глаза, – Которого мы отшили раньше.
– А. Это он…
– Не пугайся, – Полина очень быстро приходила в себя, и, хотя на дне её взгляда до сих пор плескалась тревога, девушка старательно прятала чувства от гостьи. Цели. Жертвы, – Твое тело достаточно красиво, чтобы сводить с ума.
– Не думаю…
– Не думай. Делай. Так гораздо интереснее, – косячок в тонких пальцах чуть настойчивее толкнулся в чужие губы, – Не нужно сопротивляться тому, что желанно.
– Вы так и живете? – на Поля Маша не смотрела. Только на Полину, которая неотрывно глядела в ответ, подталкивая их общего агнца к жертвенному алтарю, – Разве это правильно?
– А разве нет? – хорошенький ротик Полины распахнулся, и вместе с ними раздвинулись бледные губы Марии, впуская внутрь кончик сигареты, – Что неправильного в том, чтобы радоваться жизни?
– Но Господь повелел…
– Много чего. А мы все соблюдаем. Церковь со страной – одно, мы не нарушаем никаких законов. Так что, сделай-ка глубокий вдо-о-ох…
Мария вдохнула, закашлявшись, но не пошатнулась, потому что близнецы бережно придержали ее за плечи, сдвигаясь ближе, зажимая потерявшую пространственную ориентацию девушку в стену. Они снова стали одним, а Маша – по центру.
– Кто…вы?
– Твои спасители.
Еще одна затяжка, и музыка в их головах стала такой громкой, что вопросам больше не осталось места.
– Надеюсь, все понимают, что не стоит постить об этом?
– Ха. А это точно не законно! Хах…
– Тише, киса, – Поль мягко усадил шатающуюся Марию в кресло.