Из тьмы. Александр Васильев
в них осколками битого стекла. Пустой взгляд за мутнеющей роговицей. Приоткрытый рот с размозжённой верхней губой, приоткрывающий вид выбитых передних зубов. И все еще дергающееся внутри машины тело, лишенное головы.
Огромный тошнотворный ком подкатил к горлу Антона. Он чувствовал, что весь съеденный обед готов рвануть наружу. А голова отъезжала, словно он только что выпил залпом бутылку водки. И быстро отодвинувшись от стола, он наклонился вперед, закрыл глаза, зажал голову между колен и попытался дышать размеренно.
Медленный вдох. Выдох.
Вдох. Выдох.
Сжатый такой позой, желудок дрогнул, но пища осталась внутри. Рот наполнился горечью.
Ярко-алая помада на нижней губе, запятнанная кровью (от верхней почти ничего не осталось).
Вдох. Выдох.
Его голова словно попала в центрифугу и раскручивалась со всевозрастающей скоростью. Под закрытыми веками вспыхивали ослепительно-яркие огни.
Мутный взгляд, молчащий о красоте, некогда бывших карими, глаз.
Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.
Ком продолжал давить на горло. Но центрифуга, наконец, стала сбавлять обороты, а вспышки меркнуть. Нос заложило. И Антон почувствовал, как к переносице скатились слезы.
Изуродованное лицо стало серым, смазанным.
Вдох. Выдох.
Соленая капля наросла и сорвалась вниз и с глухим, но достаточно отчетливым звуком, разбилась о ковер.
Вспышки рассеялись. Прекратилось и головокружение.
И он услышал тихие приглушенные голоса. Высокие, принадлежавшие детям, выводящим до боли знакомый мотив.
Антон прислушался.
Ушла Алиса погулять,
Ушла и не вернулась.
Вернулась только ее плоть,
Но без души вернулась.
Во мраке умерших земель
Ее душа проклята.
Во мраке страха и потерь
Она лишь ужасом объята.
И у Алисы нет друзей.
Алиса безутешна.
Во мраке страха и потерь
Она блуждает вечно…
Вслушиваясь в монотонные не стройные голоса, Антон медленно выпрямился и взглянул на занавешенное окно. Пели на улице. Пели, стоя перед его домом.
Все еще чувствуя легкое головокружение, он привстал, отодвинул шторку и выглянул в окно.
На дороге стояли пятеро ребят (тех же самых, которых он видел вчера) и смотрели в его сторону. Но как только он приблизил лицо к стеклу, чтобы внимательнее их разглядеть, дети тут же замолчали. А в следующее мгновение бросились бежать, крича от страха.
Тонкий надменный свист паники зазвучал в его голове, вороша «битые файлы» памяти. Песня казалась знакомой. Но еще более знакомым выглядело все действо целиком: пятеро детей перед чужим домом, их странная песня и робкие, но громкие голоса, их паника и бегство.
Держась за раскалывающуюся от боли голову, Антон опустился на стул. Сознание ревело, вопрошая, какого черта здесь происходит? Но этот