Бог – что захочет, человек – что сможет. Юрий Бычков
выяснилось: доктор философии Калифорнийского университета Мэрилэнд (её американскую фамилию запамятовал), всласть похлестав себя ароматным, ласковым веником, вылив на себя ведро холодной воды, выбежала на лужок освежиться, подышать вечерним деревенским воздухом. Не найдя удобным тут же присесть, чтобы пожурчать, метнулась за угол двора и, что называется, не разбирая дороги, врезалась в заросли крапивы, которая обычно буйно произрастает вдоль заборов, у стен хозяйственных построек.
Пребывание Мэри в течение недели в компьютерном лагере, открытом ещё в прошлом году Евгением Павловичем Велиховым на Кухмаре, не прошло для неё даром. Она прилежно изучала в подобающей среде русский язык и успела усвоить несколько, бывших в ходу популярных слов и выражений, в их числе было обиходное в народной речи слово «жопа». Отдав должное незаурядным лингвистическим способностям Мэри, мужская компания, что называется, выпила «по тринадцатой» за её здоровье, которое, как известно, только прибывает от соприкосновения со жгучей крапивой. Далее принялись за вокал.
По Дону гуляет,
По Дону гуляет.
По Дону гуляет
Казак молодой.
О чём, дева, плачешь?
На этих словах раздался гомерический хохот, и в горницу, без стука, вошла Александра Васильевна.
– Академики-алкоголики! Ночь-переночь, а они пьют вино, горланят песни. Ребёнок в избе не спит, потому что всё слышно. Девочка-малышка – десять месяцев от роду ей всего.
Как стремительно летит время! В избе прислушивалась к доносящимся из горницы голосам моя внучка Галя. Близость академической среды, несомненно, отразилась на её биографии. Галя окончив журфак МГУ (в дедушку было пошла), без задержки освоила учебную программу филологического факультета и получила второй диплом (в маму теперь пошла), куда в конце-концов поведёт её научная стезя, поживём – увидим. Она, не медля, вышла замуж, родила дочку Дуню, нянчит сейчас уже полугодовалую очаровательницу.
Момент появления Дуняши в Криушкине в возрасте самом что ни на есть начальном, в разгар жаркого лета, я попытался тогда же запечатлеть, как смог, в прозе.
Итак… Плавный ход писательских размышлений прервал авторитетный, басовитый, основательный (всё это – прямые указания на меццо-сопрано или контральто в будущем) младенческий ор пробудившейся, проголодавшейся моей правнучки Дуни.
Хорошо родиться со своей песней. Дуня, моя Дуничка, Дуня-тонкопряха. Когда впервые взглянул на неё, улыбнулся радостно. Мне явилось не случайно в сияющих глазах малютки неосознанное, инстинктивное ощущение прелести Богом дарованного бытия.
Она наделена несказанной жаждой жизни. Очаровательный, готовый вкушать, едва слышно чмокать, выражать чувство голода или блаженство сытости ротик. Носопырка – кнопочка. Изящные, миниатюрные ушки. Умилительные, легче гагачьего пуха, золотисто-блондинистые волосы, красиво обрамляющие её далеко не бессмысленное лицо. А руки! Они всегда на свободе. Теперь