Бог – что захочет, человек – что сможет. Юрий Бычков
сменщики в семье, таков будет и нравственно-интеллектуальный уровень общества. Отец мыслил шире, чем истолковано слово «сменщик» в академическом словаре.
«Хлеб наш насущный даждь нам днесь» для него значило трудом, старанием добыть сей хлеб, а не глупое, пустое ожидание манны небесной. Трудолюбие – наиважнейший признак человеческой красоты. Более полувека Александр Иванович Бычков был лицом, обязанным проводить на предприятиях и в организациях, где работал в должности главного бухгалтера, государственную финансовую политику. Так сложилась моя жизнь, что не доводилось видеть его в образе стража государственных интересов, но тщательность, с какой с его участием и под его руководством наш семейный подряд выбирал из земли все до единого картофельные клубни, говорила о многом. Об аккуратности, в частности. Примечателен почерк Александра Ивановича: красивые, прочные, стройные буквы и цифры стоят, как бойцы в строю, помнящие своё предназначение, функцию.
…Ни картофельным полем, ни опытным участком не назовёшь клочок земли размером десять на десять метров, затеснённый со всех сторон заборами, кустами, дворовыми строениями. Картошку в этом году, предчувствуя жаркое лето, посадил 29 апреля в прогретую, а прежде напоенную талой водой (снег лежал в марте метровой толщины) и щедро политую ранними весенними дождями землю. Влаги, кажется, достаточно, в меру набрала земля-кормилица – наш криушкинский чернозём не липнул к лопате. Идеальные условия посадки картошки сулили ранний, добрый урожай.
С посадочным материалом затеял эксперимент. Впрочем, не велика, честно говоря, новость: шесть из двенадцати грядок-коротышек засадил разрезанными на две, а то и на три части клубнями средней величины, разрезанными так, чтобы глазки разошлись по частям картофелины равномерно. Замахнулся на такое, испробовав на вкус привозную орловскую (чернозёмную) картошку. Её брали на суп и жарево прямо из кузова КАМАЗа, вставшего на прикол вблизи нашего дома на юго-западе.
Крупные, породистые клубни отличной, домашней, сохранности так и просились в родственную, чернозёмную, криушкинскую землю.
Кстати сказать, отчего не задаться вопросом: «Откуда на взгорье над Плещеевым озером взялся чернозём?» Ответ, оказывается, не глубоко зарыт. Тридцать – сорок сантиметров культурного слоя позволяют доискаться ответа. В Криушкине земледелие ведётся, как о том свидетельствуют археологические исследования, издревле. Хлебопашцы угро-финского племени меря трудились здесь ещё полторы тысячи лет тому назад. Славянско-русское население проникает в Залесскую землю в девятом столетии. Сюда по Мсте-Мологе-Волге хлынул поток переселенцев с северо-запада, из районов новгородских земель. Славяне попадали на озеро Клещино (Плещеево) двумя путями: из Ярославского Поволжья через озеро Неро и прямо с Верхней Волги по Нерли Волжской. Оба эти пути как раз сходились в том месте, где находился мерянский посёлок на Александровой горе, где и возникает,