Пронзительная жизнь. Маргарита Ронжина
горы пакетов, не умолкая ни на секунду. Саша разлила чай, выставила шоколад, а дяде положила только приготовившуюся пасту.
– Смотри, вот здесь почти новая одежда, Маша передала. А это мы купили игрушки, но я не знала, что у вас уже есть, сама скажи, что покрупнее подарить, хорошо? Много вещей, из которых мы вырастаем, будем отдавать вам, можешь вообще на одежду и игрушки не тратиться. Хоть у нас девчонки, поэтому велик, самокат вам не отдать, розовые же, но, например, электрошезлонг отличная вещь, привезем в следующий раз. Хоть в этом легче.
Саша понимала, что ее улыбка все больше отдает запахом лимона, чем благодарностью, но поделать ничего не могла. Тетя перевела дух и продолжила допрос с пристрастием:
– Колики его мучают?
– Нет.
– Грудь берет хорошо? Молока много? Если что – пей горячий чай с молоком.
– Да, все в порядке, я знаю, – Саша покосилась на дядю, который ел и делал вид, что его тут нет.
– А еще грудь мажь Бепантеном, очень хорошо от трещин помогает. Голову держит? – без обиняков спросила тетя.
– Нет, – тихо ответила Саша, а тетя посмотрела на нее, как на ненормальную. Она улыбалась, терпела, старалась изо всех сил подавить раздражение, но не получалось.
– Ты что, это отставание! Тебе в больнице что-ли не сказали? Очень плохо. Надо срочно искать массажистку, только очень хорошую, она мигом все поправит. У Маши есть контакт проверенной девушки, я тебе скину. Обязательно, обязательно обратись к ней! Хотя давай лучше я тебя запишу.
– Я взрослая девочка, мне 25 лет. Давайте я сама решу, что лучше для моего ребенка? – слова вырвались у нее изнутри, из горла, и были слишком жесткими. Саша не справилась.
– Я просто хотела помочь, – повысила тетя голос, в котором зазвучали оскорбленные и возмущенные нотки. – В три месяца ребенок не держит голову – это не норма. Поверь мне, у меня уже двое внуков, мы все это проходили.
– А я просила помощь? – прямо посмотрела Саша на тетю, еле сдерживая слезы. Напряжение в воздухе можно было разрезать икеевским стальным ножом.
Тетя поджала губы, промолчала и поменяла тему разговора. Она показала оставшиеся игрушки, а потом извинилась, что они заехали ненадолго, по пути, и им уже пора. Чай так и остался стоять нетронутым, а в пакетах на кухне Саша обнаружила творожные десерты, фрукты и ягоды из Вкусвилла.
Да, она говно, но обида тети даст ей передышку. Когда-нибудь все равно придется рассказать. И когда Саша об этом думала, у нее от страха подгибались коленки.
За месяц Саша так истосковалась по живому человеческому общению, что рада была перекинуться словами с кассиршей в магазине, с медсестрой, которая ставила капельницы с лекарством в стационаре, с другими “мамочками” в лифте. Она раньше и не представляла, что месяц без взрослых – не считая встречи с подругами и посещение тетей – это невыносимая скука. Инстаграм не помогал – он лишь показывал жизнь, которая Саше была недоступна, раздражал ее выдуманными людскими