Пронзительная жизнь. Маргарита Ронжина
огонь в глазах, то вспыхивающий, то гаснущий, уверенное превосходство в голосе, игра в обзывание себя “чувырлой”, все это доставляло настоящее удовольствие брюнетке.
Хороший видимо там был парень, потрахаться с ним какое-то время – причем, непонятно, по желанию или для возможности насолить подруге – а потом оставить его блондинке, на допользование. Замечательный план!
Настоящие подружаньки. Всем бы таких.
Вскоре молодые мамашки ушли, опять надергав детей, переодевая их обратно в уличную одежду. А для Саши все вокруг превратились в энергичную массу людей, меняющих только цвет и форму волос, марку джинс и возраст ребенка. Интересные, выходит, были экземпляры для обсуждения…с самой собой. Как Саша ни старалась подавить это чувство злости, но так и не могла. Ее голова будто пропиталась ядом. И родили девчонки рано, лет в 19-20, и матери-одиночки, и не имеют вкуса, и дуры тупые, а одна подруга вообще ради возможности смотреть на вторую сверху вниз, изменила с ее парнем.
Она могла хаять их сколько угодно. Только потому, что знала – они выиграли. Даже у таких – а в общем почти стандартных неидеализированных районных “мамаш” были здоровые дети.
И они выиграли, даже не зная, что играют в человеческую жизнь.
Но, все-таки, бесследно эта случайная встреча не прошла. Надо Саше выходить из дома почаще. Надо ей отдыхать. Осталось придумать, с кем она оставит четырехмесячного младенца. Вернее, сможет ли она оставить его дома одного, чтобы потом удавка совести не сжалась на ее горле?
Все оказалось гораздо проще, чем она ожидала. Слава богу, вечером и ночью ребенок спал так крепко, будто родился месяц назад. Саша несколько дней проводила эксперимент – ставила будильник на каждый час и, просыпаясь, внимательно смотрела что делает ____. Пару раз за неделю он покряхтел, и Саша укачивала его в кровати, давая соску, в остальное время наблюдала исключительно здоровый сон. Да, эти ночные слежки оставляли темные круги у нее под глазами, но давали внутреннее успокоение, уверенность, что то, что она решила сделать – не преступление против человечества и личности, не отсутствие материнских инстинктов, не распущенность и слабоволие. Нет, она просто хочет немного жизни, капельку любви и поддержки, она устала от одиночества, от ответственности, от серого быта, от ____ всегда одинакового и вгоняющего в депрессию одним своим присутствием.
Она достойна жить! Иначе не жить им обоим.
Но сколько себя Саша не успокаивала, не убаюкивала совесть, в следующую пятницу, перед выходом в клуб, она дрожала так, что едва смогла накрасить губы. Она оделась умеренно для ночного заведения любого уровня: черные сапоги на каблуках, короткая черная юбка и модная оверсайз белая блуза. Долго металась, куда поехать, чтобы не встретить подруг, раз десять бегала из прихожей к кроватке ребенка и наблюдала одну и ту же картинку: мирное спящее лицо.
“Выпить. Я поеду просто выпить коктейль-другой среди людей”, – наконец решилась Саша, вызвала такси до одного бара, совершенно среднего уровня, но без гоповской публики и – важно! –