Пронзительная жизнь. Маргарита Ронжина
в столовой и перекидывались несколькими предложениями по поводу диагнозов детей.
Почему Саша вообще пришла сюда?
Да, это выглядело глупо, неудобно и, в некоторой мере, навязчиво. Ей просто хотелось тепла человеческого тела. Ей просто не хотелось больше быть одинокой.
Накануне операции, вечером, в Сашину палату постучал медбрат и велел взять ребенка и пройти с ним. Саша знала, что детей для трепанации полностью бреют наголо, за время ожидания не раз видела, как мамочки то стонут, выражая неудовольствие "зачем ребенка полностью брить", то молчаливо покоряются высшим силам – то есть врачам. Она не понимала первых – какая разница, есть ли волосы у твоего ребенка, если идёт речь о его здоровье? Детям для небольших операций выбривали только маленькую часть, именно такую, которой будет достаточно для манипуляций эндоскопа.
Медбрат – краем глаза она зачем-то заметила, что он молодой и хорошенький – отвёл Сашу с _____ на руках в кабинет, названия которому она так и не могла дать. Здесь с одной стороны стояла полка с детскими горшками и рыже-коричневыми, вареными-переваренными на тысячу раз клизмами, а с другой унитаз и несколько лавок. Ну и помимо вполне определенных слабительных действий оказалось, здесь ещё и бреют детей, которые с утра уже будут на операции.
В комнате уже была мамочка, лет тридцати, но миниатюрная, словно девочка, и с ней дочка лет трёх с длиннющими – судя по полу – волосами. Ребенок сидел на высоком стуле, болтал ножками и подпевал Маше из мультика, не обращая внимания на манипуляции и не желая облегчать матери задачу – добрить ее голову до идеально гладкого состояния обычной безопасной бритвой. Рядом лежали небрежно отброшенные ножницы, которыми видимо отрезали основную длину, электрическая бритва, чтобы короткие волосы превратились в мальчишеский ёжик. Саша встретилась с девушкой глазами и вздрогнула: такого отчаяния, беспросветного горя, затравленности и вечно отпечатавшегося испуга, она не видела так близко. Она поскорее отвела взгляд, села на кушетку и сняла шапочку с _____, чтобы медбрат смог выбрить нужную часть.
После инструктажа про кормление до общего наркоза, напоминании о времени – нужно быть в 7: 30 на посту медсестры – Саша с радостью вернулась в свою палату. Ее трясло от холода и одновременно она была так возбуждена, что не могла усидеть на одном месте. Заусенцы были уже отодраны до крови, ногти обкусаны, но она с неистовством вгрызлась в собственное мясо, желая – осознанно или нет – сделать себе больно, съесть себя и ментально и физически.
К утру, однако, это все прошло. Саша, хоть и поспала часа два – а может именно это и помогло – но уже не боялась. Будь, что будет, думала она пустой головой, которая работала уже на автомате. Откусив 2 раза от печенья, она оделась, и в 7:20 как штык, сидела на диване у поста. Странное спокойствие удивляло и даже холодило ее. Неизвестность, страх и ожидание внедрились в нее, став почти частью личности. Медсестра с папкой документов подошла к Саше, кивнула, мол, поднимайся, и повела в другой корпус через длинные коридоры, грузовые