Воевал под Сталинградом. Виталий Смирнов
круговращения жизни. Но именно на ярмарке подросток впервые вдруг ощутил свою ответственность за жизнь Татьяны.
Здесь и председатель комитета бедноты Сидор Антонович Гаркуша – яростный борец за социальную справедливость и воинствующий безбожник, отстаивающий классовые интересы пролетариата. Его А. Шиян характеризует чуть позже: «На нем черный пиджак внакидку, синяя косоворотка, заправленная в поношенные военные сапоги. Соломенная шляпа отбрасывает тень на лоб. Глаза черные, глубокие и дальнозоркие, как у многих степовиков. Светятся в них проницательность, ум и воля, но притаилась и печаль».
Здесь и военком Арсен Александрович Барышев – «мужчина среднего роста, подтянутый, стройный; под чистой, отлично выглаженной гимнастеркой угадывались сильные, натренированные ежедневной гимнастикой мускулы. Широкий ремень перетягивал талию, на ногах были хромовые командирские сапоги». Как вы уже догадались, сапоги да гимнастерки – незамысловатая символика поколения, защищающего завоевания революции.
Здесь и сельская учительница Катерина Сергеевна Полывяная, еще молодая на вид женщина в белой кофточке в синий горошек, «черная юбка ниже колен, черные туфли на босу ногу. Пышные волосы золотистыми волнами падали на шею, на плечи, вились около ушей, в которых блестели золотые сережки с маленькими малахитовыми камушками. И хотя лицо этой женщины казалось молодым, однако под голубовато-серыми глазами лежали тоненькие, как шелковые ниточки, морщинки, да и в волосах, если внимательно приглядеться, можно было заметить кое-где первый иней». Здесь и Степан Помадка, один из сокирнинских бедняков, в «потертых штанах по щиколотку, на ногах опорки, и шапка старая, и свитка тоже, а из-под свитки выглядывает заплатанная рубаха».
И цыган Якуб, бесшабашный продавец лошадей, и наделенный могучей силой Савка Булат, который когда-то батрачил у Махтея Плюхи. Махтей Каллистратович – не ровня Савке. Он «стоит важный, в новой синей гумарке из добротного сукна, в картузе с блестящим козырьком – хозяин на все село, кряжистый, как дуб. Твердыми короткими пальцами расчесывает бороду с редкой проседью, щурит глаза, прячущиеся в зарослях бровей и ресниц…» Рядом с ним – сын Микита, «мордастый, краснощекий, с узким лбом и глубоко посаженными, как у отца, серыми глазами. Во взгяде Микиты равнодушие и лень. В правой руке он держит хлеб – почти полкаравая, откусывает огромными кусками; в левой – жирная селедка, которую он пожирает с той же жадностью. Селедочный жир стекает по его коротким пальцам, и Микита, чтобы не пропадало добро, облизывает их красным, как у собаки, языком. Никто не интересует Микиту, когда он ест».
Здесь и племянник Махтея Плюхи Прокоп Задыхайло в весьма экзотичном наряде, выделяющем его из среды селян: «на нем была белая рубаха из льняного полотна, галстук синий, а костюм черный-пречерный, как вороново крыло. Длинные и широкие штаны, закрывавшие желтые ботинки, мели землю, вздымали пыль. Под высоким лбом прятались маленькие