Берег другой жизни. Галина Николаевна Хэндус
домики с ухоженными участками земли; голые деревья, стоящие в отдалении стыдливыми кучками; редкие прохожие, выгуливающие собак или спешащие куда-то по своим делам; мчавшиеся по кромкам дорог велосипедисты… Моя рука уютно лежала в ладони Доминика, который иногда убирал ее для того, чтобы удержать руль на поворотах. За время поездки я отчетливо поняла, что хочу его близости так же, как и он моей, поэтому этот знак внимания не мешал. Машина была с автоматическим переключением скоростей, что делало поездку комфортной. Впрочем, разговаривали мы мало, начинать серьезный разговор в машине смешно, а болтать просто так не хотелось: мне выпала нелегкая неделя, он преодолел долгий путь ко мне.
Стемнело, когда мы подъехали к стоящему чуть особняком зданию. Выйдя из машины, я огляделась. Отель возвышался, освещенный стоящими на земле вытянутым полукругом больших и маленьких ярких круглых ламп разных размеров, каждая из которых искрилась своим светом. Расположенные по отдельности или парами, с оптимально подобранными цветами, светильники выглядели весьма художественно. Мне показалось это так необычно и романтично, что я невольно захлопала в ладоши. Отель светился изнутри таким же веселым светом и зазывал к себе. Сразу за ним темнел лес. Без дневного света он выглядел, как опоясывающая пространство мрачная стена, не имеющая ни входа, ни выхода, к которой в это время суток не хотелось приближаться.
Захватив из машины багаж, мы шагнули из сгустившейся темноты в свет и, получив у приветливой служащей ключ от номера, отправились искать свое пристанище. Поднявшись на лифте, мы без труда нашли дверь с тремя тройками: она располагалась справа по коридору, в небольшой нише.
Номер, в который нас поселили, выходил окнами в сторону парка. Несколько метров освещенного за окнами пространства были прекрасно ухожены, из-под небольших бугорков снега выглядывали карликовые сосны и невысокие кустарники. Окружающий уют успокаивал взбудораженные городским шумом чувства, обещая спокойствие и радость.
Много лет назад я разучивал рождественскую песню, чтобы порадовать приглашенных к празднику гостей. Особенно мне хотелось угодить подарком бабушке, которую безумно любил, уважал, хотя немного побаивался ее строгости. Гостей собралось много, но почти всех я знал и поэтому не волновался. Подошло время выступать. Я встал на стул, чтобы всем было меня видно, и… громко с выражением прокричал первый куплет выученной песни, потому что думал, чем громче, тем лучше. У слушателей вытянулись лица, они вдруг захлопали в ладоши, не дав закончить хорошо, на мой взгляд, начавшееся выступление. Поклонившись, я слез со стула и гордой походкой