Эфир. Дмитрий Петелин
в круглосуточном перестала грызть семечки и с недоверием посмотрела на старенький приемник. Синяки на кухне замерли с наполненными стопками в руках, чтобы прислушаться к магнитофону, играющему на какой-то случайно пойманной волне. Молодой лейтенант в отделении полиции сделал радио потише после того, как, на радость подросткам в обезьяннике, поперхнулся и облился чаем из термоса.
Глава 9
А на следующий день произошла катастрофа. Я ждал, что за «нарушение правил нахождения в студии» меня выгонят. Вероятно, с позором, и, вероятно, сохранят запись эфира, когда это самое нарушение происходило, а потом еще будут передавать её из поколения в поколение. Наверняка, придумают сопроводительную байку и будут со смехом пересказывать друг другу. Всё это меня волновало, но не очень. Неприятные разговоры с начальством и с бывшими коллегами – вот что гораздо хуже. Выяснение отношений, повышенные тона, нервотрепка, косые взгляды. После такого я всегда плохо сплю – ночами напролет мысленно перемалываю самые отвратительные моменты, придумываю достойные ответы на оскорбительные фразочки. Снова и снова, ночь за ночью.
Но ничего такого не произошло. Сколько бы людей ни слушало радио Мечта прошлой ночью, среди них не было никого из моего начальства или хотя бы коллег. Никто не собирался меня увольнять, штрафовать или хотя бы ругать.
Это было бы похоже на ливень посреди летнего дня. Немного досадно, но не больше того. Вместо ливня на меня налетел разрушительный торнадо, поднял в воздух, вытряс все кишки, а потом хлопнул как следует о землю.
«Спасибо за всё, прости, но ничего не выйдет. Давай останемся друзьями».
Приговор пришел smsкой. Она даже не позвонила. Никаких объяснений, никаких прений сторон, никакой апелляции, никакой надежды, ничего. Единственное, что может быть хуже, чем сказать «давай останемся друзьями» – это написать «давай останемся друзьями» SMS-кой.
Я звонил ей, писал ответные SMS-ки – все без толку. Ходить по комнате кругами не помогало, перечитывать сообщение – тоже. Можно было бы пойти к Наташе домой… Но я понятия не имел, где она живет. Можно пойти в институт и найти её там, но сегодня выходной, институт закрыт.
Набрав номер Наташи раз пятнадцать и послушав длинные гудки, я осознал всю тщетность своих попыток. Даже если я дозвонюсь до неё или смогу встретиться лично, какая разница? Всё уже решено. Я что, буду ползать на коленях и умолять её передумать? Конечно, это я могу, но результат будет нулевой.
Надо было что-то делать. Что-то другое. И я позвонил Степе. Так я и очутился в той тошниловке со злым барменом, который не понимал Степиного юмора и не ценил его искусства говорить тосты. Там мы со Степой неслабо накидались, так что остаток вечера прошел вполне терпимо – в бреду.
Тоске и грусти можно было бы посвятить следующий день, но его пришлось потратить на борьбу с похмельем. Головная боль и тошнота полностью поглотили всё моё внимание. В такие периоды я жалею только об одном: что не умею похмеляться. Один раз попробовал – чуть