С царём в голове. Мастерская современного каприза. Леонид Вариченко
ловит взглядом колким,
И растолочь, по-видимому, толки
О Конституции придется смочь.
Из многочисленных убийц отца,
Кого смогли, повесили уроком.
Анархия, как ни зови пороком —
Заразная болезнь. От Воли прока
Не много оказалось без свинца.
И время не стоит: и самолет
С Можайским прилетел, и генерала —
Героя Плевны спьяну вдруг не стало.
Смотря на все, пусть иногда устало,
Наш Царь был тверд и не спешил вперед.
2. (Дочь купца)
Купечества с искусством брак хорош,
Но для кого, пока что не решили.
Дозволенного рамки стали шире.
В Москве и Музы с властью задружили —
Открыл свой «Русский Драмтеатр» Корш.
Купец Фатеев ложу прикупил.
К открытию «Снегурочку» давали.
И хуже Римский-Корсаков едва ли,
Чем Глинка, да еще с Островским в паре.
Партер, как и галерка, полон был.
Уже и лету близился конец,
Фактически – открытие сезона.
В семнадцать лет и под венец резонно,
Уже пора. Какие тут фасоны!
И дочку в ложу усадил отец.
И возражений не было почти
У Анны по отечеству Петровны.
Что шутовство, что кушать макароны…
Приехала и села у колонны.
Отца не любишь, так насильно чти.
И началось, и хор себе вопит —
Сам не уснет и многих в зале будит,
И скрипки вряд ли кто-нибудь осудит,
Да и Островский, по либретто судя,
Довольно-таки непростой пиит.
Но лучший – Лель! Премного поразил,
Вернее что, конечно, поразила,
Поскольку женщина. И ариозо мило,
И видом не противна, не претила.
И досмотреть у Ани стало сил.
Впервые поглазеть на суету
Московских пустяков не возбранилось.
Потом не раз «Снегурочка» приснилась.
С затворничеством Анечка простилась,
Впервые вкус шампанского во рту.
И в довершенье выкинул отец
Один из номеров. Явился в ложу,
Купец-предприниматель, видно, тоже —
И двадцать пять, и не женат похоже —
Из Стружкиных, Мартын, ей-ей, хитрец.
3. (Аптекарь)
Владеть наследством начал он давно,
У Стружкиных мужчины жили мало.
Отца уж в семьдесят втором не стало,
До сорока немного не достало.
Глядь, и Мартын Миронычу вольно.
Но не творил сынок большого зла.
Строга маманя, Лидия Иванна,
Блюла хозяйство, как это ни странно,
Ложилась поздно и ставала рано,
И гордо честь вдовы купца несла.
В Борисовом фамильный дом стоял:
Конюшни – блажь покойного Мирона,
Поля, луга и псовые загоны.
Хозяйство и по тем годам огромно,
И челяди-прислуги счет не мал.
Хозяйка