Лихорадка. Лорен Де Стефано

      Ближе к вечеру мадам отправляет меня в зеленую палатку. Кажется, раньше здесь жили Салатовая и Аквамариновая, до того, как их сожрал вирус. Старуха обещает, что скоро ко мне придет одна из девиц.

      Габриель по-прежнему в отключке. Его голова лежит на коленях какой-то девчонки, одной из блондинок-двойняшек, которых я видела утром.

      – Пожалуйста, не злись. Я знаю, что меня не должно здесь быть, – говорит она, не поднимая головы. – Но он издавал такие ужасные звуки… Я не хотела, чтобы он оставался один.

      – Что за звуки? – спрашиваю я очень мягко.

      Встаю рядом с ним на колени. Лицо у Габриеля стало еще бледнее, чем раньше. На щеках и шее появилась красная сыпь, а кожа вокруг ссадины стала ярко-оранжевой.

      – Больные звуки, – шепчет девочка. У нее очень светлые волосы и такие же ресницы. Они поднимаются и опускаются, словно обрывки солнечных лучей. Юница водит своими ручонками по волосам и скулам Габриеля. – Это он подарил тебе кольцо? – спрашивает она, указывая подбородком на мою руку.

      Я не отвечаю. Обмакнув полотенце в тазик, выжимаю его и промокаю им Габриелю лицо. Накатившее ужасное чувство мне хорошо знакомо: так бывает, когда дорогой мне человек страдает, а у меня нет ничего, чтобы оказать хоть какую-то помощь… только вода.

      – Когда-нибудь у меня тоже будет кольцо из настоящего золота, – заявляет девочка. – Когда-нибудь я стану первой женой. Я это знаю. У меня бедра как раз для того, чтобы рожать.

      Будь ситуация не такой жуткой, я рассмеялась бы.

      – Я была знакома с девушкой, которая тоже росла, мечтая стать невестой, – сообщаю я.

      Блондинка пристально смотрит на меня, широко распахнув зеленые глаза, и на секунду мне начинает казаться, что, возможно, эта девчушка права. Она вырастет страстной и энергичной, она будет стоять в шеренге печальных девиц, пойманных Сборщиками, и там какой-нибудь мужчина выберет ее и придет к ней в постель, раскрасневшись от желания.

      – И у нее вышло? – спрашивает девочка. – Стать невестой?

      – Она была моей сестрой по мужу, – отвечаю я. – И да, она тоже получила золотое кольцо.

      Девчушка улыбается, демонстрируя отсутствие переднего зуба. Нос у нее усыпан темными веснушками, которые перетекают на щеки, словно румянец.

      – Могу спорить, она была хорошенькая! – восклицает девочка.

      – Была. И есть, – поправляюсь я.

      Сесилия для меня потеряна, но она все еще жива. Мне не верится, что я почти ее забыла. Кажется, прошла целая вечность с того момента, когда я бросила ее в сугробе, растерянную, выкрикивающую мое имя. Я убежала, не оглядываясь, разозлившись на нее так, как никогда в жизни ни на кого не злилась.

      Да, целая вечность отделяет мое воспоминание от этого