Тайны прошлого. Занимательные очерки петербургского историка. От Петра I до наших дней. Андрей Епатко
«всем на радость» «особенную» книгу, успех которой никто не мог повторить. «И поэтому хвала должна достаться ему одному», – заключает надпись[31]. В этом «литературном» посвящении нет никакого упоминания о Лакосте или о каком-либо другом лице, кроме «германо-француза». Также обращает на себя внимание, что на портрете мы видим представительного, даже весьма богатого вельможу, каким не мог быть Лакоста, живший в Пруссии достаточно скромно, «перебиваясь мелкими аферами»[32].
Иоганн Тремер. Немецкая гравюра 1736 г. Под портретом на старонемецком языке – стихи и псевдоним их автора, «Германо-Француза», как именовал себя Тремер
Позднее мне удалось установить, что за изображение Лакосты принимали портрет его современника – немецкого поэта и авантюриста Иоганна Христиана Тремера (1696–1756). Будучи сыном француза и немки, Тремер иногда именовал себя «германо-французом», что нашло отражение в его стихах, которые он писал на причудливой смеси ломаного немецкого и французского языков. В Россию Тремер прибыл в 1734 году вместе с Б. Минихом, при котором состоял в качестве шута. Миних обещал Тремеру место шута при дворе Анны Иоанновны, но по каким-то причинам немцу не удалось получить эту должность. Памятью о поездке Тремера в Россию стала его поэма о Петербурге, опубликованная автором в 1736 году в Лейпциге[33]. Ее оригинальное название: «Прющание германо-француза со всеми многочисленными диковинами, которые можно видеть в Петербурге». Первая поэма о нашем городе вошла в сатирическую книгу Тремера, где, кстати, автор упоминает и Лакосту, с которым был знаком лично. Особо отмечу, что в поэму вошли первые стихотворные строки, посвященные Летнему саду:
Родина Лакосты – западноафриканский город Сале (в XIX в. Сале был переименован в Рабат. Ныне – столица Марокко). Гравюра XIX в.
Царицын Летний дом расположился рядом
С огромным и прекрасным Летним садом,
В котором статуи античные стоят —
Купили в Риме их, не пожалев затрат.
Диковинных зверей тут держат на потеху:
Я на бобра смотреть не мог без смеху —
То под водой затеет он переполох,
То на себе, как баба, ищет блох.
Живого соболя здесь можно видеть тоже,
Хоть мех его и плох, но всех мехов дороже[34].
…Но вернемся к Лакосте, к тем немногим сведениям о нем, которые позволяют заглянуть в допетровский, то есть западный период его жизни. Многие мемуаристы и даже современники шута сходились во мнении, что Лакоста происходил из семьи португальских евреев. Добавлю, что, вероятно, он был потомком знаменитых беженцев Лакоста, которые в конце XV века оставили Испанию после печального указа королевы Изабеллы, изгнавшей евреев за пределы Кастилии (1492 г.). Что касается места рождения Лакосты, французский посол при русском дворе Анри де Лави пишет, что он «родился в Сале в Берберии
Перевод со старонемецкого