Грешница. Михаил Парфенов
ответы на все свои вопросы.
– Скажи, а каково это – быть ведьмой? Весело, наверное?
– Ну-у-у-у… – задумалась она, отрываясь от книги. – Это как упасть в отхожее место. Стоять там противно, вылезти трудно, вот и приходится делать вид, что тебя все устраивает. Мол, так и задумывалось – я хотела сюда упасть, а вы все мне просто завидуете.
– А если серьезно?
– Не знаю. У других спроси. Я не участвовала в ритуале посвящения, не получала ведьмино клеймо и не отлучалась от огня.
Рыжий маг удивленно вскочил. Сонливость как рукой сняло.
– Как это?! Тогда почему ты называешь себя ведьмой, если по сути ею не являешься?
Девушка устало захлопнула книгу и развернулась к Геберту.
– Ты хоть знаешь, кто такие ведьмы и откуда они взялись? Кто ставит им клеймо и зачем оно вообще нужно? Для тебя эти люди всего лишь романтичный образ, эдакое олицетворение вседозволенности и абсолютной свободы. Делай что хочешь, мама-папа не указ, попу вытирай подорожником, ешь конфеты вместо завтрака?
Рыжему магу стало неуютно. Все-таки неприятно, когда угадывают твои мысли, особенно с такой точностью.
– Все гораздо глубже и темнее. Корни проклятого рода тянутся от начала создания миров. У ведьм своя цель, своя философия и, конечно, некое подобие свободы. – Сантера замолкла, словно пытаясь совладать с собой. Проследила взглядом за легкомысленным мотыльком, случайно пробравшимся в комнату через щель в оконной раме. Он пролетел через всю комнату, танцуя в неярком свете лампы, замер на миг над диваном и вспыхнул ярким пламенем, рассыпаясь серебристым пеплом прямо перед глазами Геберта.
Сантера удовлетворенно облизнула кончик указательного пальца. С каким-то болезненным наслаждением продолжила:
– Ты спрашивал, каково это – быть такой… Я отвечу. Это ощущение полной вседозволенности, отсутствие угрызений совести и сила, переполняющая хрупкое человеческое тело. Тебе кажется, что ты можешь все… поначалу. Со временем, ближе к старости, это проходит, уступая место страху. Не остается сил убегать и прятаться, начинаешь уставать от постоянного давления. А впереди лишь пустота и пепел, падающий с небес. И в один прекрасный момент самодовольный хищник, считающий себя вершиной мира, становится добычей. Загнанной, жалкой, дрожащей… Неплохо звучит?
– Не сказать чтобы очень. – Геберт сел на диван, поджав под себя ноги, и посмотрел на девушку. – Ты такая же?
– Нет… не дождутся.
– Тогда кто ты?
Она неловко пожала плечами:
– Я – это я. Не светлая и не темная – откровенно говоря, никакая. Именно поэтому я ведьма. Но если они стали такими лишь из-за слабости своей, то у меня просто не было выбора.
Недосказанность ее слов создавала в сознании Геберта невеселую картину. Неужели девушка и впрямь пережила в прошлом что-то ужасное? Что-то, что сделало ее такой резкой, грубой и ожесточенной, заставило назвать себя ведьмой, а затем поверить в собственные слова… Мальчик задумался.
Он хотел задать еще столько вопросов, но уже не решался. Его проблемы с другими