Жизнь солдата. Лев Моисеевич Липовский
что бросить работу, когда все работают, нельзя, и продолжал против желания кое-как сгребать сено. Мама, наверно, заметила мое состояние и сказала участливо:
– Потерпи немножко, скоро мы здесь закончим и отдохнем.
К концу дня, когда тени от стожков сена все больше и больше удлинялись, подул свежий ветерок. И хотя небо было чистое, все вдруг заволновались: а вдруг этот ветерок нагонит туч! Стали быстрее сгребать сено. Косцы отложили косы и тоже включились в эту работу. Небольшие стожки росли один за другим. Мне с братом мама велела идти домой. Плоткин и Шеер предложили маме оставить нас ночевать, но мама не согласилась с ними. Она сказала им, что по утрам на лугу сыро и прохладно и пусть дети спят дома. И мы пошли домой.
Дорога к нашему мосту была одна, и потеряться было невозможно. Где-то на полпути к шоссе, когда вдали уже видны были верхние переплеты моста, ветер усилился, и небо стало быстро наполняться темными тучами. Брат сказал, что надо идти быстрей, а то попадем под дождь. И мы пошли быстрее, чуть ли не бегом. Но тучи нас обгоняли. Из светло-серых они становились все темнее и темнее. Сильные порывы ветра поднимали к небу пылевые всплески на дороге и толкали нас в спину. Когда мы добежали до шоссе, упали первые крупные капли дождя. Кустарники, речка, дома за рекой – все вокруг потемнело, как будто вот-вот наступит ночь. Какая-то тревога охватила все мое существо. Наверно, и брат был ею охвачен, потому что мы, не сговариваясь, побежали быстрей к мосту.
Пошел густой тяжелый дождь. Вокруг сразу ничего не стало видно, только шоссе под ногами. Когда мы по пологому подъему вбежали на мост, я так обессилел, что мои ноги совсем меня не слушались. А брат торопил. Я через силу бежал за ним. Ветер на мосту был еще сильнее, чем в поле. Он со свистом врезался в переплеты моста. Под мостом бушевал Днепр. Никогда раньше я не видел его таким сердитым. Высокие волны налетали друг на друга и разбивались вдребезги, образуя пенистые буруны. Когда мы были уже на середине моста, сильный порыв ветра сбил меня с ног и отбросил к перилам моста. Брат подбежал ко мне, крепко схватил за руку и с силой увлек меня вперед.
Уже недалеко от выхода с моста нас вдруг ослепила белая молния. На несколько секунд мы оказались в желтовато-белом мареве, в какой-то неприятно пугающей среде. Не успели мы осмыслить, что это такое, как так же внезапно стало темно, как ночью в нашей спальне без окон, и грянул такой гром, что у меня мелькнула мысль, что сейчас и мост, и мы с братом рухнем в бушующий Днепр. У меня, как говорится, душа в пятки ушла. Вместе с дождем пошел град, который бил меня по голове и по плечам. Мы уже насквозь промокли. Уже незачем было спасаться от дождя. Но брат, не выпуская моей руки, все тянул и тянул меня за собой, чтобы сойти с этого громадного, страшного моста.
Когда мост остался позади, мы с облегчением вздохнули. И действительно, как будто вместе с мостом остались позади и все наши страхи. На улицах города было спокойней: и дождь, и ветер, и наши чувства. Стало светлеть. Черные грозные тучи ушли на север. Но дождь продолжался. Мы решили забежать в дом маминого младшего брата Ефрема. Он жил на углу улиц Либкнехта и Социалистической.
Дяди