Реанимация. Валерий Лисицкий
с неожиданной быстротой и ловкостью захлестнули ремни на моих запястьях и лодыжках.
– Смотреть не обязательно, Александер! – прокомментировал Нейтан. – Ты молодец уже что тут!
Он отошёл в сторону… И я тут же закрыл глаза. Потому что зрелище, открывшееся мне, было отвратительно, и я побоялся сойти с ума, разглядывая его слишком долго. На прозекторском столе лежал Игнат Савельевич. Месяцы под землёй не пощадили его. Даже секунды хватило, чтоб разглядеть, как расцвётшая зеленью и синевой кожа обрюзгла, как она сползла с костей. Превратившиеся в жидкое желе мышцы больше не держали форму. Нос старика провалился внутрь черепа, губы разошлись в стороны, обнажая крепкие белые зубы. А прямо возле его головы, головы сгнившего трупа, стояло другое кресло, отдалённо похожее на гинекологическое. В нём, с любовью глядя на труп между раздвинутых ног, сидела Роза Михайловна, полностью обнажённая.
Я с силой сжал веки, и в наступившей багровой темноте раздался голос пожилой женщины:
– Ты уверен, что всё сделаешь правильно, Нейтан?
– Учился у лучших гинекологов, Роуз! – проквакал в ответ здоровяк. – Уверена, что это первенец Александера?
– Несомненно.
Голова закружилась так сильно, что я едва ощутил иголку, впившуюся в запястье. Кто-то наполнил шприц и тут же воткнул второй мне в другую руку. Затем перешёл к венам на ногах. Когда игла пятого шприца вошла мне в горло, я почувствовал, что голова снова идёт кругом и попытался сказать, что мучитель должен остановиться, но не смог. Вместо слов из моего рта вылетела только лишь желчь, обжёгшая носоглотку.
И я умер.
*
Из окна лился мягкий лунный свет.
Сияния не было. Жидкое серебро заполняло комнату, подкармливало тени в углах, гладило меня по лицу.
Поднявшись на ноги, я пошёл было к окну, чтобы проверить, лежит ли на улице снег, но в последний момент передумал. Незачем кормить безумие. Света оказалось достаточно, чтобы одеться, не зажигая лампу. Я кое-как привёл себя в порядок и вышел из комнаты.
Тишина.
В коридоре было темно, но лестницу вниз я нашёл без труда. Спустился по ней, не издав ни единого скрипа. На свет плясавшего в камине пламени прошёл в гостиную.
Игнат Савельевич сидел в глубоком кресле, которое до него занимал Марш. Никаких следов разложения. Никакой вони. Ни единого следа, что этот человек умирал и восставал из мёртвых. На подлокотнике сидела Роза Михайловна, обнимая старика за плечи.
Они оба радостно улыбнулись, увидев меня. Игнат Савельевич указал на свободное кресло:
– Присаживайся, Александр. Думаю, нам многое предстоит обсудить.
Я бросил взгляд на прихожую. Пальто висело там же, ботинки притулились в углу. Всего несколько шагов до свободы. Несколько шагов по коридору, быстро одеться и навсегда покинуть это страшное место, этих страшных людей, и позабыть все их секреты…
Я неторопливо опустился в мягкое кресло. Кожаная обивка скрипнула под моим весом.
Ау
Алиска, чёрт бы