На счастье. Никтория Мазуровская
расскажи как дела? – она звонко чмокает его в щеку и смеется, а он мальчишкой краснеет как красна девица, но ему до безумия приятно такое ее отношение. Другие мальчишки в палате пусть дохнут от зависти.
Тук-Тук-Тук-Тук-Тук .
Он раскачивается из стороны в сторону, пытается удержать в себе эту ярость, эту нечеловеческую боль, подвывает ей, как зверь раненый. Рычит на какую-то девицу в квартире. Та напугано вскрикивает, обзывает его кретином и убегает, одеваясь на ходу.
Он этого ничего не видит.
Перед глазами в красные тона окрашивается другая картинка.
Первое сентября в школе.
Он серьёзный, в костюме и дурацком галстуке, и рядом Ксюха, веселая, предвкушающая новую жизнь, новые знания. Она смеется, держит гордо букет для их первой учительницы. Заходит в класс и несмотря на то, что их рассадили по списку и не рядом, впервые бунтует и показывает характер. Занимает соседнее место и отказывается сидеть с кем-то другим.
Тук-Тук-Тук-Тук-Тук .
Он не выдерживает, сердце срывается в бешеный ритм, за собственным пульсом же не слышит, что орет. Орет во все горло, не сдерживает ничего, не может. Его трясет, колотит. Срывается с места и начинает крушить все, что на пути попадается.
Но опять не видит. Ничего перед собой не видит.
Только ее лицо. Более взрослое, но еще с подростковыми чертами. Двадцать третье февраля. Школа. Девочки поздравляют мальчиков. А он накануне подрался с кем-то, родителей опять вызывали к директору. Его наказали, лишили подарка. Но Ксюхе на все плевать, она не может его не поздравить. Не при всех и не в школе, но притащила ему огромную плитку молочного шоколада. Самого сладкого и самого вкусного за всю его жизнь.
– Ешь-ешь, Давидушка, а то тощий такой, что смотреть на тебя голодно!
А он ест и смеется. Хохочет вместе с ней. Еще не понимает себя, своих чувств, но уже с трудом отрывает взгляд от испачканных сладким шоколадом губ.
Тук-Тук-Тук-Тук-Тук.
Мебель в щепки, в осколки. Все острое, режущее, колющее. Но ему плевать, он не чувствует боли, не чувствует, как по рукам стекает кровь, как впиваются в кожу занозы.
Давид мечется раненым зверем по своей клетке. Но клетка не квартира, клетка – это его душа и память. Память, которая подкидывает ему очередную картинку.
Школа. Выпускной. Его девочка безумно красивая в этом персиковом шелке. Платье в пол, длинные рукава, разрез на бедре не слишком вызывающий, приоткрытые плечи и ключицы. Безумно красивая. Такая, что вышибает из его легких воздух. Волосы локонами спадают на точеную талию и ему смерть как хочется их коснуться.
Но образ внешний меркнет, когда видит радостные и счастливые глаза. Она опять предвкушает новый мир, новую страницу в жизни. Поступление в университет,– еще одна ступенька в будущее.
Невозможно не заразиться от нее этой радостью, этим предвкушением.
Он сгорает от ревности. Ненавидит себя за неуместные чувства к подруге, но ничего не может с собой поделать. Любит ее. Скучает по ней. Думает о ней. Мечтает тоже о ней.
И