Хроники Нордланда: Тень дракона. Наталья Свидрицкая
который через фургон перелетел?
– Здесь вообще есть хоть кто-то, – рассердился Гэбриэл, – кто хоть чего-то обо мне не знает?!
– Да вы не подумайте худого, княже! – Сделал Андрей честные глаза. – Здесь болтунов нету! Чего мы знаем, о том не болтаем!
– Да? – Гэбриэл взлетел в седло, забрал повод. – Ну-ну.
– Так конь-то тот?
– Нет.
– А тот тоже эльфиец?
– Олджернон.
Андрей тоже лихо взлетел в седло длинноногого русского сивки, и, упрямо не замечая недовольства «князя», заявил:
– Нам туда, княже. Задами проедем, там тропа по берегу, а потом на скалу, но там пешком придется, пойдете один, я коней посторожу. А масть у коня какая?
– У которого?
– У того самого?
– Серая.
– Поглядеть бы! Сейчас, почитай, весь Остров о вашем коне говорит. А фургон большой был?
– Нормальный такой. – Сдался Гэбриэл, который и сам в душе гордился и своим конем, и собой, и тем прыжком. Непробиваемое дружелюбие парнишки было при этом каким-то симпатичным и естественным, злиться на него не хотелось. Потом Гэбриэл понял, что это – отличительная особенность большинства его валенских подданных. Среди его челяди были такие, кто по рвению и желанию ему угодить превосходил Бонифация Гриба, но большинство вели себя так, словно титул и власть – это не повод и не причина для уважения. И тем более, страха – страха в руссах, пожалуй, было меньше всего. А еще Гэбриэла поразило впоследствии то, что коренные валенцы, нордландцы в четвертом и более поколении – так и не соизволили научиться говорить по-нордски, и в деревнях и на простых улицах он слышал только финскую и русскую речь. Наглые, насмешливые, бесстрашные – было его первое впечатление о подданных.
Но все и всех затмевали природа и горы, окружающие его. Скалы, море, птицы, бездонное северное небо, украшенное немыслимыми облаками-башнями самых невероятных форм. Он и тысячи миль не отъехал от дома, но все здесь было настолько иное, что Гэбриэл словно попал в другой мир. И этот мир приводил его в восторг и, одновременно – в тоску. Он был еще здесь, и уже скучал, и это было и странно и правильно.
Андрей охотно отвечал на его вопросы: как называется гора, какие есть деревни в округе, сколько людей в них живет?
– А это что? – Гэбриэл показал на руину на плече горы.
– А это Дунькина башня. – Сообщил Андрей. – Там Дунька-дурочка повесилась.
– Какая Дунька-дурочка?
– А не знаю, это до меня еще было. Все говорят: «Дунькина башня», да и все. – Он почесал в затылке. – Там страшно очень.
– В смысле?
– А в самом, что ни на есть. Мы туда в ночь творилы забирались, так того… испужались малость. Внутрь не пошли. Нечисто там. Все говорят: там черт живет. Наверное, правда. – Кони их, шедшие бодрой рысью, сбавили шаг, выбравшись на берег моря, почти к самой кромке прибоя, пошли, потряхивая головами, по прибрежному песку, «украшенному» гниющими и высохшими водорослями, мусором и