Агенты Берии в руководстве гестапо. Валерий Шамбаров
данного совещания решили, что программа должна быть выполнена раньше – к весне 1914 г. И добавили к пакету еще несколько законов – о повышении расходов на вооружения путем введения налога на доходы и об очередном увеличении набора в армию.
Соседи отреагировали адекватно. Франция приняла закон о трехлетней военной службе – и к 1916 г. ее армия должна была увеличиться в полтора раза. А в марте 1914 г. программу перевооружения приняла Россия. И Мольтке писал, что «после 1917 г. мощь России окажется неодолимой», она будет «доминирующей силой в Европе», а, следовательно, «всякое промедление ослабляет шансы на успех». Была еще одна важная причина поскорее начинать войну. Как подсчитал профессор Лондонского университета Джолл: «Стоимость вооружений и экономическое напряжение германского общества были так велики, что только война, при которой все правила ортодоксального финансирования останавливались, спасла германское государство от банкротства». И начаться война должна была именно на Балканах, чтобы союзная Австро-Венгрия не вильнула в сторону. Кайзер указывал канцлеру Бетман-Гольвегу, что для этого требуется «хорошая провокация», и «при нашей более или менее ловкой дипломатии и ловко направляемой прессе таковую можно сконструировать».
Но от «конструирования» провокации немцев избавили сербские заговорщики. Когда прозвучали выстрелы в Сараеве, Вильгельм находился в Киле на праздновании «Недели флота». И на полях доклада о теракте он обрадованно начертал: «Jetzt oder niemals» («Теперь или никогда»). А банкир Варбург, тоже приглашенный на праздник, был крайне удивлен, когда кайзер, узнав об убийстве сербами эрцгерцога Франца Фердинанда, заговорил вдруг о «предупредительной» войне… против Франции.
В германском обществе объявление войны вызвало единодушный восторженный порыв. Рейхстаг почти единогласно проголосовал за военные кредиты. По всей стране прокатились шовинистические манифестации и «факельцуги». Взахлеб повторялось выражение кронпринца Вильгельма «frischfrolich Krieg», что можно перевести, как «освежающая веселая война». Многие вступали в армию добровольцами. Одним из них, кстати, стал австриец Адольф Гитлер. От призыва в многонациональную австро-венгерскую армию он уклонился, поскольку сражаться за разношерстную империю Габсбургов, зараженную «славянством» и «еврейством», не желал. Но войну считал необходимой и писал, что «само существование германской нации было под вопросом». Перебравшись в Мюнхен, он 3 августа 1914 г. подал петицию с просьбой принять его волонтером на имя короля Баварии Людвига III (в Германии наряду с императором еще сохранялись престолы королей и герцогов отдельных земель, хотя власть их была уже чисто номинальной). Прошение уважили, и Гитлер был призван добровольцем в запасной полк, вскоре направленный в Бельгию.
Но первые жертвы и «пленные» появились не на фронте. Если Россия позволила свободно выехать всем подданным враждующих государств, очутившимся на ее территории к началу войны, а Франция и Англия