В другом районе мира. Алина Вишнякова
как?
– Не поспешно. Не радостно.
– А после эспрессо?
– Ты можешь хоть что-то воспринимать серьезно?
– Куда уж серьезнее. Ну а кроме сердца?
– Чтобы жить хотелось.
– А сейчас не хочется?
– Хочется.
– И в чем подвох?
– В чем?.. Да ни в чем. К черту. Все равно никого нет.
2012
Решила перечитать свои стишки за последние 7 лет.
Надо сказать, в шестнадцать я уже писала неплохо, хотя очень надрывно. Из серии всегда-никогда-радость-кошмар-прекрасно-ужасно. Сейчас это выглядит забавно, а тогда, помнится, было и вправду невесело. Мягко говоря.
Две недели, проведенные в Москве, успели вынуть из меня душу и вложить ее заново, но только уже наизнанку. Поэтому теперь, немного отдышавшись, вынуждена признать, что то ли потеряла былую хватку на английских землях, то ли мне действительно больше нет места на родине.
Второй вариант более вероятен, потому что в вопросах хватки – это как с велосипедом, разучиться нельзя. Да и не ахти расслабленный образ жизни я тут веду.
Дивный новый мир.
Мой местный индийский приятель, углядев сегодня фотографию, на которой мне шестнадцать лет, признался мне в любви на французском.
И, честное слово, все это было бы смешно.
Я скучаю.
По детству. По бабушке с дедушкой. По бабушкиным песням, математике и дедушкиным присказкам на молдавском. По тому, как по утрам звенел собор за окном, и это значило, что наступило утро.
По петербуржским колодцам – когда просто заглядываешь в арку, проходя мимо.
По московской весне, когда все еще учишься, но еще не работаешь, и есть возможность ее засвидетельствовать.
По московским бульварам в начале лета.
По хорошим книгам и неспешному чтению (когда это было – не припомню).
По бессчетному количеству "первых раз": начиная от первого путешествия из школы домой без сопровождения и заканчивая первым… даже не знаю. Первым января этого года.
По задуванию свечек на торте в день рождения. И чтобы рука бойцов не уставала вытаскивать потом эти свечки.
По зиме, в которой можно было оставлять отпечатки на снегу, и все друг друга любили.
По друзьям.
По крымскому соленому озеру и дороге к нему.
По запаху свежей корицы на Измайловском бульваре на закате – когда там еще пользовались корицей.
По диафильмам.
По какой-то всамделишной радости, которая точно случалась в моей жизни.
По ощущению счастливой принадлежности месту, времени или даже человеку.
По ощущению защищенности и безопасности.
По спокойному еженощному сну.
По времени, когда можно было быть ребенком, не пытаясь им не быть.
По творчеству.
По запаху дома.
По лицею, каким я его помню.
По МГУ и нашим ужасно важным и никому не нужным предметам.
По вытаскиванию себя по утрам из постели раньше родителей, чтобы попасть в ванную и ни на кого не наткнуться.
По тому, как я влюблялась.
По