БУМАЖНЫЙ СОЛДАТ. Заур Ганаев

      Озноб бежал по пальцам. Сеял дождь.

      Деревья гнулись от порыва ветра.

      Прошлёпала по луже тень подошв.

      Авто сверкнуло фарой в стиле ретро.

      Я шел домой от друга. Он давно

      Искал со мною встречи. Мы сидели

      В какой-то забегаловке и ели.

      И непрерывно дождь хлестал в окно.

      Рассказы о работе, о семье,

      Как мы всё мерно двигаемся к цели,

      Как в жизни всё легко, на самом деле.

      А дело, в общем, двигалось к зиме.

      Я зазевал. Протёр стекло окна

      От испарений, – свернутой манжетой

      И видел, как настигнутые жертвы,

      Бушуя, дождь по тротуару гнал.

      Прекрасно, что у друга хорошо

      Дела идут. Я рад. Он добрый малый.

      Мы выпили по чашечке ещё,

      И время нас со стульев поднимало.

      В прихожей колокольчик прошумел.

      Он взял такси, я постоял немного.

      И небо надо мною било током.

      И я как будто вздрагивал в уме.

      Надеюсь ты жива, и все в порядке.

      Я тоже выживал, но дольше вряд ли

      я выживу. Один хожу по миру.

      Я видел, как разрушили Пальмиру.

      Как к родине утрачивались чувства.

      Я мог бы прокричать, но отмолчусь я.

      Молчу, и ты молчишь, и только эхо,

      возникшее меж двух людей, потеха

      для этих строк, как крохотная сдача,

      или поэта жалкая удача.

      Иначе говоря, находит нега

      на человека, бросившего в небо

      усталый взгляд, и наполняет жилы

      сознание, что, хоть и врозь, но жили

      мы друг за дружку, точно! друг за дружку,

      делили это, пусть и не подушку,

      но это, – тоже из концепций веры, —

      одалживая слух у техносферы.

      Ты там в Баку. Я боль в моем боку,

      как дань тому, что было, берегу.

      Но всё без сожаленья канет в лету —

      и вся тоска, доступная поэту.

      Если вновь упадут на асфальт снега,

      Я умру. Убежит в пустоту строка.

      Голубая покроется льдом река.

      Я любил вот в такие вот дни пропасть

      В переулках. Опавшие листья класть

      Друг на дружку, как карты в родную масть.

      Было лето, на солнце бугор песка,

      Ты, босая, бросалась в него с бруска,

      Рыжий локон бежал с твоего виска.

      На качели ходили. Один лишь Бог

      Знает, как это в сердце мое легло, —

      Ты хороший, на мне бы жениться мог.

      Все потеряно ныне. Остался дождь.

      Я не знаю, как надо осилить дрожь,

      Когда призраком ты за окном идёшь.

      И готов приложиться стволом к виску.

      Ускользает все это теперь из рук,

      Будто жизнь ускользает, давя искру.

      Беда, щичок, – видал её во сне.

      Лицо