БУМАЖНЫЙ СОЛДАТ. Заур Ганаев
перестрелки, бомбы, трупы
Убитых, искалеченных детей,
Кого теперь не разглядишь и лупой
На школьных фотографиях. Так век
Пришел к концу двадцатый. Страшный, громкий
Был век. И был из родины побег,
И было возвращение к обломкам
Квартир, домов, усадеб, судеб, гор.
Кругом цвели акации, герани.
Разбитый красовался школьный двор,
И мы его на физ-ре прибирали.
И умирали ещё до тридцати.
Ходили в универ в костюмах, в кепках.
В Европу собирались укатить,
Но оставались, хоронили предков.
Теперь нас мало – меньше пальцев рук.
Один сидит, другой погиб на стройке,
Раздавленный букетом сточных труб,
И я, ещё живой, лежу на койке.
Мы тут учились. Правду ж говоря,
Нас важному нигде не научили.
Нас не учили резать якоря,
Что мы с собой по-детски волочили.
«В итоге всё подводится к тому…»
В итоге всё подводится к тому,
Что предоставлен ты лишь самому
Себе. Хотя отчасти предкам.
Босая поступь над сухим паркетом.
Звонок и замиранье. Тишина
На проводе удачей смущена.
— Алло! Ничё не слышно. Не молчите, —
И голос на другом конце — простите,
Ошибка вышла. — Что ж, тушите свет.
И вот сижу. И голень на колене.
От автофар в окно вбегают тени
И выбегают. И моя им вслед,
Я есть лишь единица. Так, допустим:
Два человека: единица с плюсом
На единицу и тд. Абрис
Иль тень меня, расположившись близ
Многоэтажки, наблюдает город,
Который был когда-то очень дорог;
Бросается из темного угла
Туда, где можно скрыться до утра.
ФАНТОМ
Грустный он гулял по вечерам,
Письма сочинял, как Миттеран,
И с лица усталость вытирал.
Иногда он приходил к музею,
В сумраке искал к нему лазейку,
Мыслил кражу, лёжа на скамейке,
Рукава по локти закатив.
Он бы мог в загранку укатить
И домашним этим угодить.
Он хотел немного приключений,
Побороть к преступному влеченье,
Но он был чеченец.
Вялость отвергалась из приличий.
Был он шустр, упрям, харизматичен,
И при том трагичен.
Женщины ему надоедали,
В некогда чудесной ширясь талии.
Это не беда ли!
И читал ночами философию,
Рисовал, как Пушкин, свой же профиль,
Попивая кофе.
Поздно-поздно засыпал под утро.
Спал не дольше трёх часов в сутки.
На усталость отзывался шуткой…
Этот человек иль некий призрак,
Чья судьба к игре его капризна,
Сделался мне близким.
Оттого и боль моя глубинна,
Что такой же, как и он,