Зимнее дитя. Часть I. Пророчество. Анастасия Елагина
бога смерти. Всякий раз, на изломе осени, вступал он в свои права, являясь на смену брату, светлому Витану, хранителю лета и дарителю жизни. Один из братьев прибывал в мир людей, а другой тотчас покидал его. Таков был древний порядок, призванный поддерживать равновесие, и никто не смел нарушать его.
Зима подкрадывалась к людям лениво, словно бы нехотя. В октябре она еще тайком серебрила инеем траву, дышала на лужицы, покрывая их тонким зеркалом льда, изредка пугала крестьян и горожан скупым снегопадом, точно боялась тратить снег раньше времени. Теперь же темный Моран окончательно проснулся и отпустил на волю мороз и ветер. Зима пришла в королевство, обездвижила реки, засыпала дороги и поля белесой снежной пылью, скрыла золотистую черепицу на крышах богатых городских домов под пушистыми снежными шапками и намела высоких сугробов у жилищ бедняков.
Этим вечером над Вейгорадом, столицей Озерьи, крутились в бешеной пляске снег и ветер. В народе говорили, что сильные метели приходят, когда хозяин зимы запрягает северный ветер в колесницу и отправляется в путь, разнося по миру свирепые морозы. Порывы холодного ветра бросали в закрытые ставни пригоршни колючего снега. Метель заставляла людей зябко кутаться в накидки и подкидывать в очаг лишнее полено, всякий раз, когда из печных труб доносился тоскливый вой голодного ветра. Улицы были пусты, никому не хотелось выходить из дому в дурную погоду, да и час был уже поздний. В такое время за порог сунется только глупец или безумец.
Однако, несмотря на ненастье, в Вейгораде нашлись те, кто рискнул покинуть теплое место у камина. В самом сердце столицы, в замке, окруженном каменными стенами и рвом, готовили для поездки небольшой возок. Мело так сильно, что даже белокаменные стены старого замка невозможно было разглядеть под пеленой снега. Где-то в темноте чертыхался кучер, представляя, как тяжело ему будет сегодня править. Он пропустил ужин из-за приказа короля, и теперь ему придется выехать на заметенные снегом городские улицы и отправиться, куда прикажет его величество, а там уже только боги-братья знают, когда они вернутся домой.
Отворились главные двери, и из замка вышел мальчик-слуга. Он побежал к кучеру, тяжело переступая через сугробы и, едва держась на ногах под порывами сильного ветра, подал тому две зажженные лампы. За зачарованными стеклянными колпаками билось яркое пламя, но в такую метель толку от него было мало. Сейчас света ламп едва хватало, чтобы осветить бородатое лицо кучера. Однако правила требовали, чтобы королевские кареты и сани всегда перемещались со светом, и мужчина принялся прилаживать лампы на переднюю стенку возка. Перед его мысленным взором стоял широкий длинный стол на замковой кухне, за которым слуги уплетают горячую кашу, приправленную сливочным маслом, и заедают ее широкими ломтями вчерашнего хлеба с кровяной колбасой. Ледяной ветер колол его пальцы и лизал щеки холодным острым языком, словно дикий снежный пес из старых сказок.
Кучер тяжело вздохнул, подтянул повыше воротник тяжелой овечьей шубы и покосился на двери, за которыми только что скрылся мальчишка. Он встряхнул меховую полость, освобождая ее от снега, уселся на козлы и принялся укутывать ноги. «Ишь как зима-то за нас принялась. Лютует Моран» – подумал мужчина, и, не снимая рукавицы, начертил в воздухе полумесяц серпа. Конечно за жизнь и безопасность в пути следовало бы просить светлого Витана, но кучер побоялся. Все-таки зима и метет так, точно бог-жнец вместе с метелью выпустил на свет божий всех своих беспокойников. Уж лучше просить защиты у темного брата, ведь по его милости над Вейгорадом свирепствует такая страшная метель. Глаза кучера обратились к белым ступеням, с которых вот-вот должен был сойти король Озерьи. Задумавшись, мужчина не сразу услышал, как чей-то голос окликнул его из темноты.
–Эй, Томаш, не обморозился еще?
–Мартин, ты ли? – радостно отозвался с козел Томаш, которому было очень неуютно сидеть на ветру посреди разгулявшейся метели.
–Держи. Марта велела тебе отнести. Да ешь сразу, пока не простыли. Только из печи, с капустой, – сказал Мартин.
Он приблизился и протянул кучеру тряпицу, в которую были завернуты горячие пирожки. Томаша, который недавно мог только мечтать об ужине, уговаривать не пришлось. Он скинул тяжелые рукавицы и, быстро развернув сверток, принялся есть. Пока кучер торопливо жевал пирожки, безмерно довольный тем, что о нем не позабыли, Мартин пританцовывал на свежем снегу, обильно усыпавшем весь замковый двор. Ветер налетал на него то с одной стороны, то с другой, а острые снежинки кололи щеки и нос, и мужчина мысленно посочувствовал Томашу, который вынужден будет править в такую дурную погоду.
–Куда ты повезешь короля, Томаш? – полюбопытствовал Мартин, придерживая руками воротник своего тулупа.
Кучер дожевал пирожок, все еще поминутно поглядывая на главные двери, почти невидимые из-за темноты и снегопада, и пожал плечами, надежно укрытыми толстым тулупом:
–Да я и сам пока не знаю. Велели приготовить возок и ждать. Может сыскался еще какой лекарь для принца? Куда им еще ехать на ночь глядя?
–Хорошо бы, да только странно выходит, что они сами к нему едут, а не он