Копье Лонгина. Kyrie Eleison. Владимир Стрельцов
Ивреи и скрытая поддержка Рудольфа из Тосканы также не стали для Беренгария сюрпризом. Он направил молодому бургундскому королю письмо с гневным требованием остановиться и дожидаться в Новаре прихода императорской делегации, после чего Беренгарий предложил Рудольфу встретиться лично и устранить возникшую конфликтную ситуацию. Любопытно, что Рудольф, словно верный вассал, и в самом деле послушно остановился и до конца 921 года оставался в Новаре. Впрочем, богобоязненные люди, сторонники бургундской короны уверяли, что бездействие короля объясняется лишь рождественским постом, по окончании которого вся Италия почувствует на себе его мускулистую руку.
Во время рождественских праздников Рудольф получил послание из Рима. Письмо было от папы, в котором Иоанн Десятый выразил все своё возмущение вторжением бургундских войск и под угрозой интердикта приказывал покинуть пределы Италии. К этой угрозе бургундцы отнеслись со всей серьёзностью, тем более что поток корреспонденции из Тосканы, их потенциального союзника, внезапно и подозрительно прекратился, а ведь Рудольф изначально рассчитывал по крайней мере на пятьсот тосканских копий.
В итоге в течение января 922 года Рудольф оставался за стенами Новары, и так могло продолжаться сколь угодно долго, если бы в начале февраля пред его очами не предстал Гвидолин, епископ Пьяченцы, чьи притязания на миланскую епархию не нашли отклика ни в сердце папы, ни в сердцах жителей города. Впрочем, как это обычно бывает, проигравший видел причины своих неудач в кознях своих врагов при императорском дворце, а с помощью Рудольфа надеялся взять реванш. Рудольф участливо выслушал не слишком объективный, зато хитро продуманный рассказ епископа Пьяченцы и пообещал в случае захвата Милана немедленно восстановить там якобы попранную справедливость. Взамен король потребовал от Гвидолина помощи в привлечении на свою сторону прелатов Лангобардии и очень скоро получил от того результат, весомость которого сложно было переоценить: Иоанн, епископ Павии, приветствовал Рудольфа и изъявил готовность признать его королём Италии.
Рудольф вновь, как и в случае своего брачного выбора, на несколько дней потерял сон. Несмотря на то что миновало уже два месяца с тех пор, как он появился в Италии с мечом в руках, до сего дня никаких активных враждебных действий относительно Беренгария Рудольф не предпринимал, а значит, по сию пору у него оставалась возможность без особого ущерба для себя убраться восвояси. Вход в Павию однозначно был бы воспринят как реальное объявление войны Беренгарию, а посему Рудольф откровенно трусил.
В трусости можно было бы заподозрить и Беренгария и этим объяснить его бездействие. Однако, справедливости ради, это было не совсем так. Просто очень быстро император понял, что круг его союзников чрезвычайно узок. После того как Беренгарий оставил без внимания жалобу герцога Альбериха