ВРЕМЯ ЛАСТОЧЕК. Роман о первой любви. ЕКАТЕРИНА ЛОМИАНИ
хмыкнул Григорьич на твердое рукопожатие Глеба, словно оценив его. – Я Борис Григорьевич. И что ты умеешь?
Нина Васильевна отошла, оставив их вдвоем.
– Все умею.
– Нет, так не говорят… Ты скажи, можно я покажу свои… ну, навыки, а вы посмотрите и решите, нужен я вам или нет?
Глеб улыбнулся.
– Можно Машку за ляжку и козу на возу, а у нас так не пойдет. Вы говорите, что вам надо, и я все сделаю.
– А! Так ты еще и поговорить… ну, хорошо… Ты договорись тогда с кем-нибудь… барашка мне.
– Ярку или барана?
– Да что той ярки… давай барашка. Хорошего только. Молодого.
– К коему часу вам того барана?
– Ну… чем быстрее, тем лучше.
Глеб с улыбкой вышел со двора. Дело выгорело, будет он с работой.
***
Ночью Глеб, экипировавшись во все черное, пошел на овчарню за барашком. Повязав голову серой рубахой, с засученными рукавами и босой, чтобы не издавать звуков, Глеб переметнулся через изгородь. Где-то в селе залаяли собаки. В сторожке светилось окно. Сторож спал, наработавшись в колхозных сараях. Глеб еще днем к нему приходил с хорошим таким путячим самогоном, от которого его самого можно было вынести, как барана.
Отара спала, перебекиваясь между собой, словно считала: ты здесь? первый, первый, я второй, и я здесь. Второй… я третий… Старый алабай Яша умер в зиму, и сторож, хоть и не был доволен тем, что у него постоянно пропадают барашки, не спешил брать нового. Ему было жалко на свои деньги кормить огромного пса, а колхоз не выделял на это дело никаких средств… Словом, то, что колхоз лишался периодически голов скота, сторожу было наплевать. Да и тише было без собаки. Радовало это и Глеба.
Тишина висела над яром. Плотина поблескивала водным зеркалом, похожим с высокого берега своей формой на вареник. Рыба плескалась в теплоте лунной дорожки. Глеб, оглядывая пушистые камни овец, неслышно, словно жук-плавунец, под вздохи стада нашел барана покрупнее у самой изгороди и достал из-за спины мешок. Баран странно себя вел, он смотрел одним глазом, но не двигался.
– Т-с-с… – шепнул Глеб, – я убью тебя не больно, – и, вытянув начищенный до серебряного блеска штык-нож, ударил единственно верным ударом в шею. Баран вздохнул, и ноги его медленно поехали из-под свалявшихся боков в разные стороны. Глеб подождал пару минут, пока кровь перестанет биться струей, быстро перекинул барана на плечо, перепутав ему ноги и перевалив его через изгородь, насунул ему мешок на голову и шею, чтобы запах крови не разбудил стадо. За скирдой его ждала невидимая в темноте, смирная лошадка Рёва. Бросив барана через ее спину, Глеб прыгнул следом и неслышно погнал лошадь за плотину, на бетонные плиты, чтобы обескровить еще теплого барана в безопасности и тишине.
***
Вечером за Лизой приехали местные на мотоциклах…
– Лизка, выходи! – крикнул Серега Пухов, самый высокий и симпатичный кудрявый парень, что наливал ей у Лельки.
Лиза вышла. Приехавших