ВРЕМЯ ЛАСТОЧЕК. Роман о первой любви. ЕКАТЕРИНА ЛОМИАНИ
взглянула на Глеба.
– Вы тут бессердечные люди в деревне живете…
– Да подохнет он без мамки…
Лиза вздохнула.
– Зачем тогда вы мне его дали подержать?
Глеб пожал плечами.
– Да не зачем… Просто хотел посмотреть… что ты скажешь.
– И что, теперь вы с Лелькой не помиритесь?
– Я с ней не ссорился… – равнодушно сказал Глеб, оглядывая полотно косы. – Вот пусть она теперь сама думает… Ладно. Мне надо работать, а то отава уже сухая, и так ее особо не зацепишь… а тут уж и роса сошла.
Лиза так и стояла с раскрытой ладонью.
– Спасибо за барашка, – сказала она, понимая, что кругом стало слишком тихо, только птицы пели как оглашенные.
– Да, я же теперь ваш работник… – улыбнулся Глеб уголком рта.
– Это что у вас тут, крепостное право? – усмехнулась Лиза, сдвинув тонкие выгоревшие брови.
– Да обыдное дело. У Отченаша я работаю, в колхозе пособляю, а остальное время у меня холостое.
– Не надорветесь с такой работой?
– Нет… куда мне… если не работать, начинаешь всякое думать, а это плохо много думать. Задумаешься… страшно…
– Что страшного, что человек думает? Разве не надо?
– Эх, дивчина, откуда ты только свалилась…
Лиза кивнула и пошла с прирезка на тропинку, к дому, поглядывая на младенца-хорька, который за время их разговора перестал дышать. Лиза, поискав глазами, нашла муравьиную кучку, носком шлепанца разрыла ямку и, положив сверху зверька, провела рукой, прикрывая его землей.
Она сейчас думала о стольких вещах сразу, что не успела пожалеть ни хорька, ни его маму, лежащую теперь где-то на меже… Лизе было тепло и спокойно, но по-новому, не как обычно. Это тепло, наверное, называлось счастьем. Глеб тоже был доволен. Он теперь хорошо посмотрел на новую соседку вблизи, и она его чем-то удивила.
***
Но эта встреча на прирезке и ссора с Лелькой все-таки не давала ему покоя. На неделю он пропал на пастбище, работая без смены, чтобы ему дали двухнедельный отпуск, и тем временем наступила жара. Лелька уехала к брату Андрею в райцентр клеить обои в новой квартире. Лиза без нее скучала, хоть, конечно, и радовалась. А вот Глеб словно выдохнул без этой Лельки. Временами Глеб замирал и смотрел в одну точку, словно не наблюдал кречетов, летающих над дальней пашней, не видел пятна буро-белых коров, далеко отбредшего бычка Мишку, протяжно гудящего в знойном оводняке.
Казалось, что с того дня, как он увидел Лизу, сидящую на скамейке у Лелькиного дома, перестало существовать все вокруг, кроме нее. И только она шла на ум, и только в мыслях о ней, о ее царапинке на шее, о ее покусанных комарами коленках, о ее завитых в тугие мягкие кольца вспотевших за ушами волосах он хотел думать. Порою эти думы доводили его до того исступления, когда хотелось кинуться в ледяной колодец, но их не было, таких ледяных, что могли бы его остудить. А теплая вода реки еще больше будила спящую тоску, пахла