ВРЕМЯ ЛАСТОЧЕК. Роман о первой любви. ЕКАТЕРИНА ЛОМИАНИ
чего?
Степка плакал. Сам не очень выше Джека, белобрысый и загорелый до густой коричневы, он выглядел жалко.
– Лиз, а нельзя Джека никак оживить? – спросил он. – Он еще теплый.
Лиза вздохнула и вышла.
– Что случилось?
– Ульянкину кошку покусал. Ульянка набила градусников и ему в еду… Он долго сдыхал. Я вот думаю, все ли цело у него внутри? Нельзя ли его потискать, чтоб он ожил?
Лиза молча вернулась во двор, взяла в сарае лопату.
– Идем, похороним. Думаю, у него нет ничего целого внутри. А сестра твоя сука.
– Нет, ты что! – испугался Степка. – Она очень хорошая, но ведь он же ее кошку покусал!
Лиза, насупившись, нашла место в лесу, где земля была помягче, выкопала ямку, и Степка, обливаясь слезами и подбирая сопли, положил туда Джека.
– Поэтому я и не дружу с девочками, – объяснила Лиза.
***
Глеб плевал в сторону местных нравов. Пьяные дамы и девушки постоянно подкатывали к нему, но он старался не падать ниже плинтуса и сбегал на работу.
– Ты бы женился… – приговаривала его мать и смотрела на него с печалью, достойной кисти живописца.
Мать с красивым именем Аделина совсем высохла от своей болезни. Глеб не хотел думать, что ей осталось недолго.
Яська присматривала Маринка, за брата он был спокоен, но не был спокоен за отчима Адольфа Брониславовича Белопольского, или проще Адоля, сына полицая, все повадки которого вели его к дурным поступкам. Этот ненавистный Горемыкиным упырь вообще не знал ни дна ни покрышки. Он тиранил всех вокруг. Маленький, кудрявый, усатый, как участник ансамбля «Сябры», в вечной тельняшке с накачанными сильными руками и обычно босиком, Адоль обладал очень скверным характером. Он бил всех, пока Глеба не было дома. Мать вечно скрывала, но, подросши, Маринка с матюками все чаще лезла ее защитить. А мать только жалобно пищала и прикрывалась своими худосочными ручонками. Доставалось Маринке. Правда, она привыкла сразу орать басом, и Адоль, сообразив, что соседи прибегут с вопросами, хоть никто и не прибегал, ибо с одной стороны была пустошка с нежилым срубом, уходил, разбив все, что мог разбить. Глеб, мучимый вечным противостоянием и ревностью, умолял мать уехать.
– Куда я уеду… – плакала она, поправляя некогда прекрасные золотые волосы, как у Глеба, – куда, мой мальчик? У нас ведь сын…
Яська рос таким же вредным, как отец. Вовсю манипулировал любящим его братом, который ему в принципе годился в отцы. Для того чтобы нянчится с ним, Маринка тоже бросила школу в шестом классе. Никто и не возражал, чтобы она туда не ходила.
Глава седьмая
Бешеная Вишня
Глебу исполнилось двадцать лет двадцать пятого июня. Двадцать лет для сельского парня – это уже возраст. Это уже даже не молодость. Никто отныне и никогда не назовет его молодым. Теперь он зрелый. Он вырос. Он знал, что ему скоро придется жениться. Так было положено, и не им, а полагалось в этом селе.
Глеб превратился за последний