Рапсодия для двоих. Ирина Абеляр
и было. Ведь это она умерла в то утро, когда визгливый голос палатной медсестры с деланной скорбью произнёс:
– Вашего мальчика мы потеряли вчера вечером. Всего лишь банальная простуда – и летальный исход. Не расстраивайся, милая. Станешь ещё мамашей миллион раз. Вон, какая грудастая, все мужики твои будут, – успокаивала она Светлану, впавшую в глубокий ступор от навалившегося на неё горя.
Казалось, всё это случилось совсем недавно. Снова острым ножом полоснула её тело резкая боль, и привычно заныло сердце. Единственный ребёнок, плод любовных утех с Тимошей, не забылся до сих пор. И потому открытая в районной больнице рана постоянно кровоточила, вызывая время от времени необъяснимое желание повеситься прямо на загаженном голубями балконе. Чтобы все видели её мёртвую плоть и показывали на неё жадными до денег ручонками.
Вот и сейчас больно засвербело под ложечкой и стало грустно от того, что наврала Тимофею про мать, громко сопевшую в соседней комнате. А Тимофей, как обычно, не вспомнил, что сегодня у неё день рождения. Как будто и не было никогда ни их любви, ни малыша, загубленного в районной больничке.
Снова загремел телефон и заученно произнёс тот же глупейший вопрос, услышав который она рассерженно прокричала в ответ: «Не смейте никогда сюда звонить!» Беспомощно зарыдав, Светлана зло швырнула трубку на рычаг старенького обшарпанного аппарата. Кто-то настойчиво хотел испортить ей настроение с самого раннего утра.
Ещё не было обычных 6.30 – времени её утреннего моциона. Так она называла приём маленького, на один зубок, бутербродика с малиновым вареньем и кофепитие из простенькой кофеварки, подаренной матери её сослуживцами на какую-то юбилейную дату.
Светлана неохотно отбросила стёганое одеяло и вскочила, второпях накидывая на обнажённое тело тёплый байковый халатик. Снова зазвонил телефон, хрипло издавая противный дребезжащий стон, сравнимый разве что со звуком лопнувшей пружины или гитарной струны. Хозяйка «королевского будуара» обычно стремглав бежала на настойчивый призыв старенького аппарата, но только не в этот раз. Безумно хотелось метнуть подушкой в бывшего друга, в одночасье превратившегося в самого заклятого врага. И заснуть ещё часика на два. Или, ещё лучше, не вставать с постели до самого вечера. Но коварное время неслось вскачь, как стреноженный конь. И не выспавшейся девушке всё же пришлось, перебарывая свои тайные желания, ползти на кухню.
Светлана, как вражеский лазутчик, тихо кралась через длинный коридор в надежде, что мать не проснётся и будет завтракать после неё. Горькое пойло из кофеварки считалось бодрящим напитком и было непременным атрибутом каждого второго российского завтрака. Пахучий напиток обычно вызывал у Светки стойкое отвращение и чувство вины перед рекламными роликами, выдававшими наваристый суррогат за натуральный кофе. Полезные бутерброды она ела в угоду передачам, прославляющим здоровый образ жизни. Но при этом покуривала втихаря от ворчащей по любому