Рапсодия для двоих. Ирина Абеляр
Гиннесса.
Молодёжная жизнь Светки, грустившей вдалеке от родного города, больше была похоже на тюремную отсидку. Обесчещенная девушка не смела и пикнуть про танцы или кино, хотя все развлекательные мероприятия ежедневно проходили в шаговой доступности от её «тюрьмы». Тем более, что местный клуб, заплёванный и обкуренный веселящимися после нелёгкой работы сельчанами, всегда был готов принять хоть самого чёрта, не то что беременную чужачку. Жестокая, любопытная до всего племянница, тоже Светка, прочно уверовала в грехопадение своей молодой тётки. Нарочито громко смеясь, она брезгливо тыкала указательным пальцем в Светкин округлившийся животик. Ухмыляясь во весь рот, пакостливая девчонка ехидно приговаривала нараспев:
– Фу, какой гадёныш растёт в животике у Светочки. Ну и где же наш папочка? Сидит наш папочка за совращение малолетних…
Услышав оскорбительные слова из уст неискушённой в любви профанистки, Светлана начинала обиженно сморкаться в полосатый кухонный фартучек, специально сшитый для маскировки девичьего позора. И этим только раззадоривала гадкую девчонку ещё больше. Тут уже наступал выход на семейную авансцену Светкиных тётушек, несомненно, имевших большой жизненный опыт и заслуженно называемых бабулями. Рёв немедленно прекращался, и разбитная не по возрасту Светка-сопля безжалостно выдворялась на улицу.
Вскоре горластое, вечно голодное и матерящееся не по-детски исчадие ада отослали в Питер, так и не сумев перевоспитать капризное дитя. А Светка, почувствовав огромное облегчение от привалившей радости, так растолстела, что сшитого на вырост фартучка скоро стало не хватать для огромного живота, выросшего до самого её курносого носика, сплошь пигментированного ярко-жёлтыми пятнышками.
– Парня носит, – шептались за спиной беременной Светки её соратницы по греховодству. В этом Богом забытой деревеньке интересное положение вряд ли кого могло удивить. Ведь едва не каждая вторая сельчанка, уезжавшая за пределы родных пенат, с завидным постоянством привозила домой то липучий сифилис, то округлый животик, а то и грудного младенца неизвестной национальности.
Суровые тётушки намертво приклеили к Светке ёмкую, обидную обзывалку – невставайка. А добрейшие старушки из соседнего дворика злобным шёпотком передавали друг другу по о-о-о-чень большому секрету, что девка – эгоистичная грязнуля, и ленится даже в носу ковырнуть лишний раз. Светка получила позорное прозвище из-за нежелания мести вместительный дворик, загаженный свободолюбивыми, как сама девушка, курами, и драить огромное крыльцо тётушкиного дома, затоптанное грязными сапожищами страдающих от сушняка скороходов.
Невставайка упорно отлынивала от разгребания завалов из коробок, бумаг и всякой разной мелочи, навечно поселившихся под её окном. Дерзкая ослушница навлекла на себя «заслуженный» гнев и вечное презрение законных жителей не то что одного дома, а всей короткой, с красивым названием улицы. Её воображаемая