Большая волна в гавани. Михаил Александрович Самарский
на отца, тот снова принялся мерить шагами кухню, под пристальным наблюдением жены.
Как обычно, в такие минуты, парню до дрожи в руках хотелось рисовать. И, несмотря на то, что он понимал, что это жуть, как не понравится старикам, Михаил незаметно вытащил блокнот, положил его на колени и, делая вид, что он весь во внимании, украдкой открыл чистую страницу.
– К сожалению, на мероприятии у нас не получилось пообщаться, времени не было ни у него, ни у меня, – продолжил Алексей Михаилович, – мы обменялись телефонами и договорились созвониться вечером.
В то время, как отец расхаживал по кухне в спортивных штанах и футболке защитного цвета, воображение сына рисовало его в образе босса итальянской мафии. В сером полосатом костюме, черной рубашке и белой шляпе, он вальяжно развалился в большом кресле, положив руки на подлокотники, а позади него в образе его телохранителя стояла жена. Черный лайковый костюм облепил ее фигуру, как перчатка, шпильки туфель, напоминали острый кончик меча, который она воткнула перед собой в пол, обхватив рукоятку двумя руками. Ее черные волосы рассыпались по плечам, серо-зеленые глаза метали молнии, а воинственный взгляд предупреждал: «Не приближайтесь к моему боссу». Михаил принялся выводить линии, перенося изображение из головы на бумагу. Он и сам уже сбился со счета, сколько у него было рисунков с родителями. В каких только образах не появлялись они на страницах его блокнотов. У него даже имелась целая серия картинок под названием «Черная лиса», где мать была в образе женщины-лисы. По сюжету она служила в полиции и вела охоту на серийного маньяка по прозвищу «Призрачный Жиль», которого все считали оборотнем, поскольку он постоянно ускользал от нее. Эта не совсем приятная роль досталась отцу.
– Скажу тебе, интереснейшая и очень долгая беседа у нас состоялась, – Алексей Михайлович посмотрел на сына и, увидев, что тот рисует, взревел, как дикий вепрь.
– Майкл, я с тобой разговариваю о серьезных вещах, а ты занимаешься своими художествами. Сейчас же убери, – он грохнул кулаком по столу так, что подпрыгнула посуда, а мать от испуга подскочила на стуле.
– Dio mio, – пробормотала она, приложив руку к груди. Синьора Габриела посмотрела на сына, прожигая в нем своим взглядом дыру и возмущенно всплеснула руками: – Ragazzo pazzo.
– Папа, мама, не надо так нервничать, – успокоил их молодой человек, от греха подальше он засунул блокнот в карман, а карандаш за ухо, – я вас прекрасно слышу.
Отец оперся на спинку своего стула руками и уставился на него.
– Надеюсь, ты не собираешься отказываться от поездки в Японию? – спросил он.
Михаил нисколько не удивился его осведомленности. Парень только открыл рот, собираясь ответить, но тут в разговор вмешалась мать.
– Вот с этого момента можно подробнее? – она перевела недоуменный взгляд с мужа на сына, – что-то я не поняла, о какой поездке идет речь?
– Ему предложили поучаствовать в программе по обмену студентами и поехать на учебу в Японию, – ответил за него отец.
– А