Улица Свободы. Павел С. Желтов
в сугроб под березой.
Пришел Вова с колодой карт. Я уже отошел от облома с лекарствами и согласился сыграть с ним. Игра была чисто механической, не вызывала в нас азарта, не приносила радости побед. Просто перекладывали карты, как велят правила.
– Ильдар опять заехал, – сказал Вова.
– Кто это – Ильдар? – сделал вид, что мне интересно, я.
– Высокий такой, волосы на глаза, – объяснил мой картежный партнер.
– С бороздой на шее который? – я криво усмехнулся.
– Ну, – кивнул Вова. – Он самоубийца. Только не получается. Вены резал, сюда потом приехал. Сейчас вот – повесился. Только сняли.
– Он – ничтожество, – я сказал это хладнокровно, без каких-либо лишних эмоций.
Всем трудно. Мне вот, например, ой как нелегко живется. Однако я не вешаюсь почему-то. Наверное, потому что я человек. А он действительно ничтожество.
– Да нет, он нормальный парень. Семейный, – заступился за новенького Вова.
– Что же он семью так оставить решил? Как же они без него?
Вова пожал плечами. Мы молча доиграли кон.
– Ладно, – сказал Вова и встал из-за стола. Карт он не собрал.
Я тоже не стал утруждаться: кому надо – соберут. Или играть сейчас кто-нибудь сядет. Я отправился в палату, улегся и неожиданно уснул. Мне приснилось что-то хорошее. Жаль, не запомнил, что именно, когда меня разбудил к обеду санитар.
За обедом я хорошо разглядел новенького. Он почти макал свой нос в суп – так низко наклонился. А челка так вообще намокла. Он медленно хлебал ложкой, будто под водой двигался, и жевал. Жевал суп. На шее багровело доказательство его позора. Один раз он поднял взгляд, и мы встретились с ним глазами. Я его презирал.
А вечером к нему пришла семья. Жена – стройная молодая татарка – и дочь пары лет от роду. Наверное, как к постоянному клиенту, посетители пришли прямо в палату. Я как раз стоял в коридоре и видел, как жена достает из сумки какие-то банки и контейнеры с едой и отдает ему. А он убирает припасы в тумбочку. Ребенок в это время сидел на кровати молча и неподвижно. Девочка смотрела, что делают родители. От ее ног до пола было сантиметров двадцать. Это смотрелось довольно жалко.
Отмена лекарств имела и позитивный момент: ко мне вернулась способность нормально фокусировать зрение. Поэтому я пошел читать.
В диспансерской библиотеке было всякое барахло типа детективчиков в черно-желтой мягкой обложке и старых советских произведений, прославляющих трудовой подвиг на целине и хлопковых полях. От них разило плесенью. Мне посчастливилось найти «Последнего из могикан». Я схватил его двумя руками и пошел в палату. Улегся и проблуждал по лесам Северной Америки до самого отбоя.
А после отбоя ощутил последствия отмены лекарств. У меня началась эрекция, и это не давало мне не то что уснуть, а хотя бы просто погрузиться в спокойную дрему. Член торчал, как поднятый шлагбаум. От него