Светлячок надежды. Кристин Ханна
Дело в том, что произошедшее с вами нельзя назвать сердечным приступом.
– Инсульт?
– Во время приступа паники симптомы часто…
Я сажусь.
– О нет! У меня не было приступа паники.
– Вы принимали наркотики до того, как с вами случился приступ паники?
– Разумеется, я не принимаю наркотики. Я похожа на наркоманку?
Похоже, он не знает, что со мной делать.
– Я позволил себе пригласить коллегу для консультации…
Не успевает он закончить предложение, как ширма раздвигается, и к моей кровати идет доктор Харриет Блум. Она высокая и худая; первое, что приходит в голову – резкая, пока вы не видите ее мягкого взгляда. Мы с Харриет знакомы много лет. Она известный психиатр и много раз была гостем на моем шоу. Приятно видеть знакомое, доброжелательное лицо.
– Привет, Талли. Я рада, что сегодня моя смена. – Харриет улыбается мне, потом смотрит на доктора Гранта. – Итак, Десмонд, как наша пациентка?
– Отвергает приступ паники. Очевидно, предпочитает сердечный приступ.
– Вызовите мне такси, Харриет, – говорю я. – Хочу убраться отсюда к чертовой бабушке.
– Она сертифицированный психиатр, – объясняет мне Десмонд. – И не занимается вызовом такси.
Харриет смущенно улыбается мне.
– Дес не смотрит телевизор. Вероятно, он и Опру не узнал бы.
Я не удивлена, что мой врач считает ниже своего достоинства смотреть телевизор. «Слишком крутой, чтобы ходить в школу» – это про него. Готова поклясться, что когда-то он был буяном, но мужчина средних лет с татуировками – не мой стиль. Наверное, в гараже у него хранится мотоцикл «харлей-дэвидсон» и электрогитара. И действительно, только рокер может не знать Опру.
Харриет берет у Десмонда мою карточку.
– Я назначила магнитно-резонансное сканирование. Санитары сказали, она сильно ударилась о землю. – Доктор смотрит на меня, и я снова замечаю его оценивающий взгляд; наверное, считает меня чокнутой. Белая женщина средних лет в дорогой одежде, которая без видимой причины падает ничком.
– Поправляйтесь, мисс Харт. – Его участливая улыбка вызывает раздражение, но он быстро уходит.
– Слава богу, – вздыхаю я.
– У вас был приступ паники, – говорит Харриет, когда мы остаемся одни.
– Глупости.
– У вас был приступ паники, – повторяет Харриет, уже мягче. Она откладывает карточку и подходит к кровати. Ее лицо, слишком резкое, чтобы считаться красивым, отличается царственным, невозмутимым спокойствием, но глаза принадлежат трогательной женщине, которая, несмотря на строгие черты лица и чопорность, – которая глубоко сочувствует людям. – Насколько я понимаю, у вас была депрессия? – спрашивает Харриет.
Я хочу солгать, улыбнуться, рассмеяться. Но неожиданно киваю, стесняясь собственной слабости. В каком-то смысле я действительно предпочла бы сердечный приступ.
– Я устала, – тихо говорю я. – И почти не сплю.
– Я выпишу ксанакс, чтобы снять тревожное состояние, – говорит Харриет. – Начнем с половинки миллиграмма три раза в