Джульетта. Энн Фортье
которую я высказала в телефонном разговоре Умберто, что я выпалила:
– Как вы узнали?.. Что это моя прабабка, я имею в виду?
Ева-Мария чуть не рассмеялась:
– Но это же очевидно! Иначе зачем твоей маме называть тебя в ее честь? Кроме того, она мне лично говорила, что вы ведете свой род напрямую от Джульетты и Джианноццы Толомеи.
От ее уверенности я пришла почти в ужас. В голове образовался информационный смерч.
– Я и не знала, что вы были знакомы с моей матерью, – тихо проговорила я, гадая, отчего она не сказала мне раньше.
– Один раз она приезжала с визитом с твоим отцом, еще до свадьбы. – Ева-Мария помолчала. – Она была очень молода, моложе, чем ты сейчас. На празднике была сотня гостей, но мы весь вечер толковали о маэстро Амброджио. Именно твои родители рассказали мне все, что я сейчас говорю. Они были очень эрудированны, много знали об истории наших кланов. Как жаль, что все так обернулось…
Минуту мы молчали. Ева-Мария смотрела на меня с кривой улыбкой, словно зная, что у меня на языке раскаленным железом горит вопрос, но я не могла заставить себя спросить: кем ей приходится преступный Лучано Салимбени и что ей известно о гибели моих родителей?
– Твой отец считал, – продолжала Ева-Мария, нарушив неловкое молчание, – что маэстро Амброджио зашифровал в этой фреске целую историю, трагедию, о которой нельзя было открыто говорить. Смотри, – указала она на фреску. – Видишь маленькую птичью клетку на верхнем окне? Что, если я скажу тебе, что это здание – палаццо Салимбени, а человек, которого можно разглядеть внутри, – сам Салимбени, восседает на троне как король, и у его ног пресмыкаются люди, униженно умоляя ссудить их деньгами?
Почувствовав, что этот разговор причиняет боль Еве-Марии, я твердо решила не позволить прошлому разделить нас.
– Кажется, он у вас не в почете?
Она ответила с гримасой:
– О, это был великий человек. Но маэстро Амброджио его недолюбливал, разве ты не замечаешь? Смотри, здесь свадьба, здесь танцует печальная девица, а там – птичка в клетке. О чем говорят эти символы? – Я не ответила, а Ева-Мария посмотрела в окно: – Мне было двадцать два, когда я вышла за него. За Салимбени. Ему было шестьдесят четыре. По-твоему, это неравный союз? – Она посмотрела мне в глаза, пытаясь прочесть мои мысли.
– Не обязательно, – ответила я. – Вы же знаете, что моя мать, например…
– Ну а я вышла, – оборвала меня Ева-Мария. – Мне казалось, он очень стар и скоро умрет. Зато он был богат, и теперь у меня красивый дом. Ты обязательно должна приехать ко мне в гости в самое ближайшее время.
Озадаченная неожиданной откровенностью и последовавшим приглашением, я ответила только:
– Да, конечно, с удовольствием.
– Отлично! – Она покровительственно положила руку мне на плечо. – А теперь найди на фреске героя!
Я чуть не прыснула. Ева-Мария Салимбени была непревзойденным виртуозом в искусстве менять тему.
– Ну же, – нетерпеливо сказала она, как учительница